Правило для двоих

– Пока, – согласилась я.

Вечером открыла его страницу в соцсети. Поклонники неистово лайкали новую публикацию, как всегда с закрытыми комментариями.

Раз в полгода. Примерно раз в полгода он появлялся и радовал тех, кто ждёт. А потом и вовсе пропал. В комментах к старым репостам потянулись слухи, будто бы поэт женился, завёл детей. Но, как водится, никто ничего не знал наверняка.

Я посмотрела на цифру, обозначающую количество подписчиков. Сто тысяч. Сто тысяч влюбленных в его мысли. И как минимум один в него самого.

Конец

Всё выдумано, любые совпадения случайны. На рассказ вдохновило стихотворение Джио Россо «Мы играли весело» и его душевное прочтение от Ольги Морозовой – есть в свободном доступе в сети.

Хочу выразить благодарность поэту за творчество и разрешение процитировать стихотворение целиком.

ДжиоРоссо,Мы играли весело

Мы играли весело целый год: я стоял на месте, ты шла вперёд. Ты держалась курса, я метил в цель. В промежутках были: коньяк, постель, сигареты, кофе, цветной экран, поезда, подземки, огни реклам. Кавардак, сумятица, ерунда;

ничего о нежности,

ни-ко-гда.

Это было правилом для двоих: ничего не значащий перепих. Не касаться сердца, не лезть в нутро, счёт вести по станциям на метро. Знать привычки тела, но не души, нет обета верности – нет и лжи. Не учить, не строить, не приручать. Проходить маршрутом: такси-кровать.

Не стрелять в затылок, не бить под дых –

это было правилом для двоих.

Это было правильным – мир жесток. Если только выставишь голый бок, если только скинешь с себя броню, то сейчас же выкосят на корню. Если дашь предательски слабину, то разбитым бригом пойдёшь ко дну. А решишь открыться, ну что ж, держи: получай картечью по струнам жил. Будь сожжённым заживо, но терпи, только опыт в памяти закрепи. А любовь – лишь фикция, просто страсть, половые фрикции, пот и грязь. Коматоз рассудка, прыжок во тьму.

Ни к чему нам всё это.

Ни к чему.

Мы играли весело целый год: покрывался звёздами небосвод, снег летел на шапки, свистел Борей, теплотрассы нежили голубей. Ты смеялась весело и легко, и ловила искорки языком. И зачем-то в рёбрах сердечный ком трепыхался каменным мотыльком. И зачем-то я растерял запас всех банальных слов, всех избитых фраз. Растворились уличный шум и гам, и народ, что двигался по домам. Я стоял, заполнившись вдруг свинцом, и держал в ладонях твоё лицо, повторяя пальцами контур скул.

Я пропал, любимая,

я продул.