Правило двух

Бейн брезгливо стряхнул с себя призраков и направил свой разум обратно, к поверхности. Хрупкие и истерзанные обрывки душ крошились в пыль, когда он раскидывал их в стороны. Мгновение спустя ситх уже выплыл на волю, оставив позади темницу, из которой другим не будет спасения.

Темный владыка отнял руку от продолговатой сферы и сделал шаг назад. Он узнал все, что хотел: никакие призраки его не преследовали. Каана больше не существует. Ни в каком виде. Силуэт, который померещился ему в лагере ситхов, оказался всего лишь галлюцинацией, порождением воспаленной психики.

— Они все здесь заперты? — спросила Занна. Девочка взирала на учителя с благоговением и трепетом.

— Заперты. Мертвы. Разницы никакой, — ответил ситх, пожав плечами. — Каана и Братства больше нет. Они получили по заслугам.

— Они были слабыми?

Бейн задумался. Каан был честолюбив и харизматичен; всегда отличался упрямством, а в конце концов оказался глупцом — но только не слабаком.

— Каан был предателем, — наконец промолвил Бейн. — Из-за него Братство сбилось с пути древних ситхов. Он отринул главную заповедь темной стороны.

Занна не стала переспрашивать, но смотрела на него с ожиданием. Роль наставника была для Бейна в новинку: он привык действовать, а не говорить. Ситху обычно не доводилось делиться своей мудростью с кем-то, кто отчаянно желал перенять его знания. Но все-таки он догадывался, что от уроков будет гораздо больше прока, если до некоторых ответов Занна дойдет сама.

— Почему ты решила стать моей ученицей? — с вызовом спросил Бейн. — Почему избрала путь темной стороны?

— Ради могущества, — выпалила Занна.

— Могущество — всего лишь инструмент, — возразил ситх. — Это не цель. Для чего оно тебе?

Девочка нахмурила брови. Темный повелитель уже научился узнавать это выражение, означавшее, что Занна усиленно ищет ответ.

— Могущество приносит победу, — наконец заговорила она, припомнив кодекс ситхов, который узнала всего несколько часов назад. По тону Занны было слышно, что она очень старается в меру своих скудных познаний о темной стороне нащупать ответ, который устроит учителя.

— Победа сорвет с меня оковы… — продолжала девочка, чувствуя, что до ответа рукой подать. Секунду спустя она воскликнула:

— Ради свободы! Темная сторона дает нам свободу!

Бейн одобрительно кивнул:

— Джедаи сами сковали себя цепями покорности: они подчиняются Совету, слушаются учителей, отчитываются перед Республикой. Идущие путем света свято уверены, что обязаны служить даже Силе. Они безропотно исполняют ее волю, поработив себя верой в великое благо.

Избравшие темную сторону знают, что покорность — это рабство. Мы сразу понимаем, когда нас пытаются опутать цепями, и верим, что любой в силах разорвать свои оковы. Это и есть путь к величию: лишь тот, кто свободен, может по-настоящему раскрыть себя.

Вера в то, что склоняться нельзя ни перед кем и ни перед чем, — это величайшее преимущество темной стороны, — продолжал Бейн. — Но здесь же кроется и наша главная слабость. Чтобы воспарить надо всеми, приходится бороться изо всех сил, поэтому в прежние времена ситхи то и дело норовили перегрызть друг другу глотки.

— А что в этом плохого? — перебила его Занна. — Сильные выживут, а слабые погибнут.

— Слабые — не значит глупые, — возразил Бейн. — Встречались те, кому недоставало таланта, но с избытком хватало коварства. Несколько учеников, бывало, объединялись, чтобы свергнуть могущественного владыку, надеясь вскарабкаться повыше. Затем они устраивали междоусобицы, заключая союзы и предавая друг друга, пока не оставался только один — новый повелитель, куда слабее прежнего. Затем уже его убивала горстка недоучек, и так наш Орден все больше приходил в упадок.

Каан это понимал. Но решение, которое он придумал, оказалось хуже самой напасти. Каан объявил, что в его Братстве Тьмы все адепты темной стороны — все ситхи до единого — равны меж собой. И этим поступком он всех нас предал.

— Предал?

— Равенство — это ложь, — заявил Бейн. — Миф для ублажения толпы. Стоит оглядеться вокруг, и ты сразу это поймешь! Одни наделены властью — им хватает и воли, и сил вести всех за собой. Другим предначертано подчиняться — они только и умеют, что пресмыкаться да влачить жалкое и бессмысленное существование.

Равенство — это извращение естественного порядка! — Темный повелитель даже повысил голос, поскольку делился сокровенной истиной, лежавшей в основе всех его убеждений. — Оно приковывает сильных к слабым. С такой обузой одаренные тонут в серости. Тем, кому судьбой предначертано по праву обрести величие, не достается ничего. Им приходится равняться на бестолковый сброд.

Равенство — это цепь, как и послушание. Такая же помеха, как страх, колебания, неуверенность в себе. Сила способна разорвать эти оковы, но Каан этого не понимал. Он не видел истинного могущества темной стороны. Братство Тьмы превратилось в кривое отражение Ордена джедаев, в нелепое подобие того уклада, с которым мы боролись. Под властью Каана ситхи выродились.

— Поэтому вы его и убили, — кивнула Занна, решив, что на этом урок закончен.