Правило многих (СИ)

— От которого нельзя отказаться?

— Именно.

Сурьезный какой.

— Хорошо, тогда после завершения маневров?

— Нет. Сейчас.

— Послушай, уважаемый, это у тебя ко мне дело. А не у меня к тебе. Так что принимай МОИ условия или проваливай к хаттам.

Сефи придвинулся поближе, нависая. Тело у меня крупное, можно принять за семнадцатилетнего, но два двенадцать, наверное, в нем все-таки есть. При моих метр восемьдесят два это многовато. Впрочем, товарищ Прокруст показал прекрасный способ нивелировать разницу в росте. Голову я не задирал, чтобы не выглядело глупо, продолжал смотреть перед собой.

— Если тебе надо удовлетворение, то я по женщинам, Алиик. Так что звиняй, твоя попка меня не привлекает.

Он аж зарычал. Не понравилось, наверное.

— Мне. Надо. Срочно. С тобой. Поговорить.

— Говори.

— Не здесь.

Хм, явно чуваку что-то нужно. Наверное. Ну не мог же он так страстно возжелать комиссарского тела? Надо всё-таки убедиться.

— А ты точно не из этих?

— НЕТ! — почти заорал сефи.

На нас стали оглядываться. Раскта возникла за плечом. Здоровенная дылда, в росте если уступает Алиику, то немного.

— Этот разумный волнуется, падаван. — Тоном прелестницы можно было резать бескар. — Ты чем-то его расстроил?

Годы, проведённые со мной, не прошли для мастера даром. Троллинг у неё был если не восьмидесятого, то шестьдесят девятого точно. А что? Вполне себе хорошее число. Если что, у нее отмазка: «Ты маленького роста, я не достаю.»

— Не знаю, учитель, мне просто показалось, что этот разумный решил поделиться со мной своими сексуальными пристрастиями.

Сефи молча исходил на говно. Мне показалось, или у него реально пар из ушей шёл?

Раскта поддержала троллинг:

— А он не мог их обсудить с представительницами противоположного пола?

Демонстративно пожимаю плечами.

Сефи зарычал и потянулся за бластером, но, повинуясь ментальной команде, замер. Хехе, чувак, я зря, что ли, столько времени с тобой базарил? Прокачал я тебя, родной.

Негативные эмоции — то, что надо для проникновение щупальцев чужого разума в сознание.

По ментальной связи учитель-ученик передаю предложение побеседовать приватно.

— Мы оставим вас ненадолго, — обратилась моя красавица к присутствующим. — Нам надо обсудить кое-какие вопросы с этим разумным.

И в сопровождении деревянно шагающего сефи мы покинули мостик.

Комментарий к Глава 4-4

Дописал.

========== Глава 4-5 ==========

Орбита Номии.

Каюта у нас с Расктой весьма скромная — две крошечные спаленки, небольшая, квадратов двадцать, гостиная, санузел. Так что все заинтересованные товарищи, что решат проверить, как бытуют мастер с падаваном, легко убедятся, что спим мы в разных кроватях. А то, что диванчик в гостиной убирается вниз и из стены поверх него опускается траходром, который в моей прошлой жизни за размеры называли «Ленин с нами», знать никому и необязательно.

Настолько необязательно, что можно и напильник в печень схлопотать. А он должен быть у любого, чтущего традиции Анархии. Именно этот напильник я и вертел в пальцах перед глазами сидящего на диванчике сефи. Ритмичные движения помогают сознанию разумного впасть в транс, а дальше — разберёмся.

Не люблю, когда на меня давят. Ты, товарищ, изложи просьбу, а я сам решу, снизойти до неё или не снизойти. Как говорил Нестор Махно, «Твоя свобода заканчивается там, где начинается моя». Я не знаю, кто как, а я это понимаю, что не надо позволять своей свободе мешать свободе других.

«Хмурое утро» сефи явно не читал. Поэтому вести разговор в стиле Лёвы Задова будет моветон. Он ведь всё равно не поймёт пассажей типа «Я тебя буду пытать, ты мне информацию давать» или «Я с тобой сделаю то, что Содома не делал со своею Гоморрой».

Не поймет, изящество ситуации пропадет. Ладно, будем по-простому.

Сефи сидит на диванчике, и уже впал в транс. Раскта присела в кресло напротив, притянула телекинезом из бара бокал и бутылочку сока, налила и расслабилась.

А мне тоже можно не притворяться. Поэтому достал из кармана сигарету, прикурил от пальца. Пирокинезю потихоньку, правда, пока только вот так получается.

Подтянул стул, уселся наоборот, по старой привычке, положив руки на спинку.

— Ну, колись, болезный, что тебя так попёрло.

И болезный раскололся.

История стара, как мир.

Жил-был товарищ, президент целого сектора. И было у него три дочки. Умницы, красавицы, каких не видно, всё при них. Но похитили однажды красавиц, спортсменок, дальше по списку. И пока суть да дело, попали они на Зайгеррию.

Выкупил их в итоге папа-президент, но зайгеррианские мрази успели сломать им психику. Теперь всё желание этих девушек — угождать хозяину. Папе-президенту такое не понравилось и он затаил мстю. Одобряю, месть это не плохо и не хорошо, месть — это свято.

Демократия всегда хороша тем, что можно протолкнуть в массы любой бред, заставив с помощью СМИ поверить во что угодно. Вот и данный сектор после пары месяцев активной накачки журналистами объявил войну Зайгеррии. Причём не как Черногория Японии во время русско-японской, а самым что ни на есть натуральным образом.

Взаправдашним.