Правило муравчика

Желтоглазые взбодрились; похоже, им нравится мучить. Меня обвязали веревкой, конец ее закинули наверх и дружно потянули. Я болтался в воздухе, как куль, меня мотало из стороны в сторону, я выпачкался в саже! А потом отволокли сюда».

– Мда… Весьма печальная история, – заметил философски Котриарх.

– И поучительная, – невесело подвел черту Папаша.

Одиннадцатая глава. Предчувствие Мурчавеса

Однажды в середине декабря Мурчавес возлежал в своей царской корзине, накрытой вонючей клеенкой. По клеенке звонко били капли и мешали как следует думать. А подумать ему было о чем.

С одной стороны, он добился всего. Море – наше. Горы – наши. Берег – наш! Склады забиты. В дюнах, посреди размокшего песка, воздвигается прекрасный Мехополис. Там не будет никакого хаоса, аляповатого скопления корзинок. Посередине – дорога из гальки. Вдоль нее однообразные плетеные строения. Строгая, воинственная красота. Все, как с детства нравится Мурчавесу.

Его иногда называют жестоким; он это знает, тайная полиция ему доносит. Но по-другому с котами нельзя. Недавно готики и гладиаторы перессорились из-за пайков, он не стал тянуть кота за хвост и устроил массовую чистку. Самолично отыскал зачинщиков, отвел их под конвоем в райский дом и включил хозяйский пылесос – удивительно, но техника еще работала. При виде трубы, в которую засасывает шерсть и кожу, бунтовщики заплакали, раскаялись и обещали больше никогда и ничего. Ни-ни. Ну честное слово. Ну правда!

Он их помиловал. Но сделал вывод: нельзя никому доверять до конца. И нужно всегда демонстрировать силу. Поэтому отныне гладиаторы с утра мурчали общий сбор, готики притаскивали очередную жертву, и Мурчавес, возлежавший на камнях, лично приговаривал врагов Котечества. (Как он выражался, «каждому – свое». ) Истинных злодеев заключал в пещеру, а членов их семей переселял в дырявые корзины на окраине; хорошее жилье передавалось готикам. Жадины, не заплатившие налоги, отправлялись в трудовые лагеря. Мягче всех наказывали драчунов: вождь питал к ним понятную слабость. Им выносили порицание и отпускали восвояси. Пока они опять не попадутся.

А еще он учредил отдельный взвод мурпехов. Все морские котики как на подбор. Короткошерстные. Носы приплюснуты, хвосты пружинистые, крепкие. Во взоре суровая ясность. И как они тренировались! Загляденье. Взлетали на холмы, скатывались кубарем на берег, подпрыгивали и переворачивались в воздухе, только хвосты развевались! По команде рыжего сержанта забегали в море и плыли с грозными приподнятыми мордами. Внезапно разворачивались и гребли обратно. Выбегали на песок, брезгливо дергали задними лапами – и отрабатывали прием психической атаки. Выгибались кренделем, смотрели исподлобья и шипели.

Но летело время, портилась погода, и чем сонливей становилось настроение кошачества, тем Мурчавес чаще замечал расслабленную томность. Дескать, ты великий вождь, и все такое, но чё-то холодно сегодня, чё-то мокро, давай-ка мы пока поспим. Конечно, в декабре котам положено дремать. Но если так пойдет и дальше, их героический энтузиазм угаснет; они впадут в привычную анархию. Она же своеволие. Неподчинение любимому вождю.

И что тогда? Нетрудно догадаться. Готики взбунтуются. Мол, не полезем в ледяную воду, не хотим, волны сильные, улов тяжелый… Мурпехи разбредутся по домам. Охрана потеряет бдительность. Заключенные отвалят камень, разбегутся. А все эти гуляйтеры с министрами – изменят. Пока все хорошо и можно потихоньку красть, они с Мурчавесом. Как только станет плохо, предадут.

Вождь перевернулся на спину, лапы сложил на груди, уставился в вонючий потолок. Вечный дождь! Ну сколько можно! Надоело!

Снаружи троекратно поцарапались. Это был условный знак – пришли доверенные гости. Мурчавес ответно царапнул ребристую стенку. Край клеенки приподнялся, показалась пушистая морда с кулечком в зубах.

– Ох, Муфта, ты же вся промокла, – сказал Мурчавес и подвинулся.

– Я быстро высохну! – пообещала Муфта. – Вот, попробуй, я сама готовила.

Вкусно запахло кальмаром.

– Ммм… Что, выдерживала в травах? – заинтересовался Мурчавес, и Муфта расплылась от счастья.

– Да! Покушай, дорогой Мурчавес!

– Не покушай, а поешь. Так выражаются культурные кошки, – наставительно сказал Мурчавес и слопал вкусного кальмара в два укуса.

– Хорошо, я буду говорить, как ты меня учишь.

– Ну, ты, кажется, просохла. Можешь лечь на спинку, рядом, у меня есть несколько свободных минут, поболтаем.

Кошечка с готовностью пристроилась ему под бок, сунула морду подмышку Мурчавесу, лапу положила ему на живот и ласково затарахтела. О таких, как Муфта, кошки говорили с некоторой завистью – ах, какой же прекрасный тарахтер!

– Как там поживает мой народ? – благодушно поинтересовался Мурчавес.

– Ой, народ, такой народ, ему бы только поворчать да побояться.

– А на что ему ворчать? – насторожился генерал, чувствуя, что подтверждаются предчувствия. – У него же все есть? И чего ему бояться? Он в полной безопасности. Не понимаю.