Правило номер 5

– Иду! Одну секунду, сейчас открою. – Я зацепилась ногой за одну из коробок, которые все еще не распаковала, когда поспешила открыть дверь. Я издала пронзительный писк, прыгая на одной ноге, когда палец пронзила боль. Черт, черт, черт.

Раздался еще один стук, и я постаралась успокоиться, прежде чем сделать последние несколько шагов. Я распахнула дверь, ожидая увидеть курьера из китайского ресторана, и у меня перехватило дыхание. Лицо, которое снилось мне каждый раз, когда я закрывала глаза, смотрело на меня в реальности. Я неосознанно потянулась дрожащими пальцами к его груди, пока он блуждал по мне жадным взглядом, впитывая каждую деталь.

В последний раз я видела его на пресс-конференции.

– Ты ударил моего отца.

– Чертовски верно. Придурок получил по заслугам. – Я не могла с этим поспорить. Мне понравился удар Джекса больше, чем следовало. Джекс взял меня за руку, переплетая наши пальцы, но не подошел ближе. – Я знаю, что ты сказала, и знаю, что ты не хочешь, чтобы я был здесь, но я не смог бы жить спокойно, не сняв этот груз с плеч.

Он запустил пальцы в свои волосы, дергая их, пока они не встали дыбом.

– Когда я встретил твоего отца, Сид… – сказал он серьезным тоном, – я наконец-то все понял. Но ты ошибалась насчет меня. Ты знаешь, каково это – жить с засранцем-хоккеистом, который постоянно бросает тебя, и провести жизнь с таким же самовлюбленным придурком было бы чертовски ужасно. – Переступив через порог, он обхватил мою шею и провел большим пальцем вверх по подбородку, нежно наклоняя мою голову назад, пока наши взгляды не встретились. – Ты должна знать, что я не такой. Я понимаю, как тебя это тревожит, но я не он.

Тепло нарастало в груди, распространяясь по всему телу, пока оно не начало гудеть от его слов. Джекс воспринял мое молчание как разрешение продолжить.

– Теперь я понимаю. Ты вбила себе в голову, что не важна для меня. Ты боишься, что я брошу тебя, как это сделал он. Но я совсем не думаю об этом, более того – я чертовски хорошо знаю, что этого никогда не произойдет. Моя карьера никогда не будет важнее тебя. Хоккей – это часть меня, но игра за «Бостон» – нет. Нет ничего сложного, чтобы ты была на первом месте, и я полностью согласен. Я полностью согласен с этим, Сид.

Он судорожно вздохнул, не отводя от меня взгляда.

– Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять это, но есть кое-что, что тебе нужно услышать. – Он наклонил голову ближе. – Ты того стоишь. – У меня перехватило дыхание, но он не остановился. – Я был в кромешной тьме, когда встретил тебя. Я постоянно тонул под тяжестью попыток соответствовать тому, чего достиг бы Маркус. Ты убедила меня, что я делаю достаточно. Ты сняла с меня этот груз. Ты видела меня таким, каким никто другой меня не видел. Ты никогда не будешь для меня на втором месте.

Я втянула воздух, издав пронзительный звук, наполовину всхлип, наполовину визг, и его большой палец снова погладил мою щеку, а улыбка тронула губы.

– Я переезжаю в Оттаву.

– Что? – Головокружение сменилось ощущением горького кома в желудке. Я не хотела, чтобы он отказался от своей мечты ради меня. Я не могла этого допустить. – Но мой отец сказал, что возьмет тебя обратно в команду.

– Я отказал ему.

– Ты бы не посмел…

– Я так и сделал. – Джекс ухмыльнулся, и на его щеке появилась такая любимая ямочка. – Я начинаю играть в составе «Оттава Сенаторз» на следующей неделе.

Я пошатнулась от его слов. В последний раз, когда я его видела, Джекс ударил моего отца, и если я что-нибудь знаю о профессиональном спорте, то, ударив своего тренера, вы вряд ли сможете заключить с кем-нибудь контракт.

– Как?! – выдохнула я, беспокоясь о его ответе, но улыбка не сходила с его губ, и я немного успокоилась.

– Не говори мне, будто забыла, что я Джексон Райдер. Лучший игрок в нашем дивизионе. И не говори, будто сомневалась, что я попаду в состав новой команды.

Я закатила глаза и выдохнула, одинаково раздраженная и взволнованная тем, что снова могу слышать его дразнящий тон.

– Серьезно, Джекс. Тебя должны были исключить.

Его светло-серые глаза встретились с моими, а ухмылка стала игривой.

– Оказывается, у менеджера «Сенаторз» есть дочь нашего возраста. Он услышал мое интервью и посчитал, что твой отец получил по заслугам.

Его слова крутились в голове, медленно вставая на свои места.

– Ты сделал это ради меня?

– Сид, нет ничего, чего бы я не сделал ради тебя. – Его руки напряглись, и он слегка встряхнул меня, а на его лице отразилось волнение. – Когда у нас будут дети, тебе лучше, черт возьми, поверить, что они будут для меня самым главным. У нас обоих есть годы в запасе, чтобы построить карьеру. Но, Сидни, когда ты будешь готова создать семью, я буду рядом с тобой. Любить тебя – это не жертва. Это гребаная привилегия.

Я потрясенно вздохнула. Когда у нас будут дети.

Джекс смущенно улыбнулся, осознав, что сказал.

– Это… при условии, что ты хочешь детей. – Он успокаивающе провел большим пальцем по моей щеке, вытирая слезы, о которых я и не подозревала.