Правитель

— Я не буду есть мясо или любую другую пищу, которая связана с убийством животных.

Хан закатил глаза.

— Гребаные мамочки и ваши мягкие сердца. Животные предназначены для того, чтобы их ели.

— Нет, это не так. Это видоизвращение! — воскликнула я, возмущенная его заявлением.

— Видоизвращение — это даже не настоящее слово.

— Конечно, это так. Это ничем не отличается от расизма или сексизма. Животные появляются на земле не только для того, чтобы кормить людей. Все виды имеют права, и их следует уважать за их уникальность.

Хан еще раз закатил глаза.

— Избавь меня от своей лекции — мы позаботимся о том, чтобы у тебя была морковь и другая трава, но лучше, чтобы это были все твои условия.

— Это все.

— Хорошо. Дай мне подумать об этом, — сказал он и встал.

— Подумать об этом? — закричала я высоким голосом. — О чем тут думать? Мы предлагаем вам члена Совета, чтобы вы отпустили нашу жрицу. Конечно, даже ты можешь сказать, что это хорошая сделка.

— Даже я? — Он скривил лицо. — Что это должно означать?

Я с трудом сглотнула. Хан был гордым человеком, и мне не следовало употреблять это слово.

— Так мы совершаем обмен или нет? — спросила я и встала, чтобы отразить его взгляд.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и я задавалась вопросом, действительно ли он был таким высоким в реальной жизни. Он выглядел устрашающе с этим хмурым выражением на лице, но я была лидером, и мои люди полагались на меня, чтобы оставаться храброй и сильной.

— Никаких санкций, — пробормотал он. — Если мы сделаем это, ты скажешь им, чтобы вся торговля и обмен продолжались в обычном режиме. Мы отдаем тебе Афину, но держим тебя здесь, пока Лаура не вернется к нам. Если тебе повезет, это займет всего день или два.

— Да, будем надеяться на это, — сказала я, прекрасно понимая, что это маловероятно.

— Как быстро ты сможешь быть на границе?

— Завтра в полдень.

— Хорошо. — Он повернулся на полпути, давая понять, что хочет закончить встречу. — Мой брат Магни заберет тебя и привезет сюда. — Хан скривил губы в улыбке. — До встречи, член Совета.

Я не ответила на его улыбку или приветствие. Я закончила разговор и сосредоточилась на стоящей передо мной трудной задаче.

Глава 3

Ложь во благо и шахматы

Перл

Это был ужасный поступок, но у меня не было другого выбора, кроме как солгать своим друзьям и сотрудникам. Если бы я сказала им правду, они, скорее всего, попытались бы физически удержать меня от поездки.

Я не бесчестный человек по натуре, но новостные агентства наверняка подняли бы из этого шумиху, а я не могла этого допустить.

Совету удалось сохранить похищение Афины в тайне, чтобы избежать паники среди наших людей — мы хотели, чтобы они не беспокоились.

Еще меня беспокоило, что Лаура вернется в Северные Земли из чувства вины, если узнает, что Афина была похищена. Бедная женщина нашла убежище здесь, на Родине, и мы все хотели, чтобы Лаура наслаждалась своей жизнью на свободе.

Видеосообщения, которые я оставила своим друзьям и сотрудникам, были короткими и рассказывали о редкой возможности, которая появилась в последнюю минуту с секретным проектом для Совета. Мне удалось улыбнуться и казаться взволнованной возможностью стать частью этого проекта, что сделало его моим лучшим актерским выступлением на данный момент.

Был еще один набор записей, где я не улыбалась и не притворялась, а говорила прямо от сердца.

— Мама, — сказала я и успокоила свой дрожащий голос. — Если ты видишь это сообщение, то это потому, что что-то пошло не так. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не будешь чувствовать себя виноватой и что ты не будешь действовать от своего скорбящего сердца. Я не желаю войны нашему народу; мы не можем бить других, не получив ударов сами.

— Помни меня, — сказала я, мой голос слегка дрогнул. — А помнишь, когда ты рассказывала мне о старых миссионерах и о том, как они отправлялись во враждебные районы и обращали людей в свою религию? Я хочу, чтобы ты запомнила меня такой. Как миссионера, который был готов рискнуть своей жизнью из-за моей твердой веры в инклюзивность и гармонию. Я просто хочу, чтобы в мире царил мир.

Послав воздушный поцелуй, я расплакалась и прошептала:

— Я люблю тебя, мама.

***

Через двадцать один час после моих переговоров с Ханом я пересекла границу со своим чемоданом за спиной. Внешне я была спокойна и собрана именно так, как я предпочитала, чтобы люди видели меня. Внутри я боролась с ужасными сценариями наихудшего развития событий.

Позади меня были открытые ворота и небольшая делегация из четырех человек, ожидающая, чтобы сопроводить Афину обратно домой и проинструктировать ее о том, что говорить, когда кто-нибудь спросит ее, где она была.