Правитель Аляски

Правитель Аляски

Часть первая ПОБЕДЫ И ПОТЕРИ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Батавия,

15 марта 1819 года

Француз Пьер Дедье, содержатель и управляющий отелем «Морской», кругленький, пухлощёкий человек с живым взглядом и пышной шапкой чёрных волос, уже третий день испытывал беспокойство по поводу здоровья одного из своих постояльцев.

Поселению его в отеле предшествовал визит офицера с русского корабля «Кутузов», зашедшего в Батавию для ремонта и пополнения запасов воды и продовольствия. Офицер, назвавшийся лейтенантом Подушкиным, выразил желание осмотреть отель, дабы оценить уровень комфорта, которым окружены здесь гости. Дедье лично проводил лейтенанта по своим владениям, упрятанным от жара солнца в тени щедрой тропической зелени. Дал возможность полюбоваться видом на сад, открывающимся с продуваемых ветерком террас, обратя особое внимание на искусственный ручей, текущий под окнами гостевых номеров. Показал просторный, декорированный цветами ресторан, где в это время оживлённо сновали официанты, накрывавшие столы к ужину. И напоследок провёл в помещение купальни — истинной гордости и самого Дедье, и всех его расторопных служащих, ибо где, как не в этих выложенных белым мрамором стенах с каскадно падающей вниз распылённой прохладной водой, могут гости отеля найти желанное отдохновение от изнуряющей духоты местного климата.

   — Не сомневайтесь, месье, — сладкоречиво говорил Пьер Дедье, успевший по реакции русского офицера сделать вывод, что отель ему нравится, — вы будете чувствовать себя здесь почти как турецкий паша и не один раз поблагодарите человека, рекомендовавшего вам остановиться именно у нас.

   — Да я, признаться, не собираюсь воспользоваться вашим любезным приглашением, — охладил пылкого француза русский морской офицер, мужчина средних лет с короткой, каштанового цвета бородкой. — Но один из пассажиров нашего корабля, человек уже в годах, после трёх месяцев плавания от берегов Северной Америки чувствует себя неважно и просил подыскать подходящий отель, где бы он мог пожить на время нашей стоянки в порту. Я вполне удовлетворён и завтра утром привезу его сюда.

Пьер Дедье сам вышел встретить господина Баранова, как представил его лейтенант Подушкин. Гостю было, судя по изборождённому морщинами лицу, за семьдесят, он был невысок и то и дело вытирал платком пот с лица и совершенно голого черепа. Шёл он не без труда, опираясь на трость и руку своего спутника. На Дедье едва взглянул и никак не реагировал на витиеватые его приветствия.

Два последующих дня господин Баранов почти не выходил из номера и просил туда доставлять еду. Ел он, впрочем, мало, но неизменно заказывал к вечеру бутылку мадеры и графин охлаждённого апельсинового сока.

На второй день Дедье под предлогом выяснения самочувствия гостя и возможных претензий к обслуге или каких-либо особых просьб рискнул заглянуть к нему. Он нашёл господина Баранова полулежащим в кресле-качалке. Распахнутая белая рубаха из тонкого полотна обнажала поросшую седыми волосами грудь. Глаза гостя были полузакрыты, и казалось, мысли его бродят где-то далеко от Батавии и нынешнего, как обычно здесь, душного дня. Он то ли дремал, то ли думал о чём-то, и взгляд его выцветших мутноватых глаз, когда он посмотрел на нарушителя его покоя, был тяжёл и неприязнен. Тараторивший то по-французски, то по-английски Дедье так и остался в неведении, в какой степени господин Баранов понял то, что он говорил ему, ибо, как только замолк, почтительно ожидая ответа, Баранов вдруг взял стоявшую подле кресла трость, украшенную на рукояти затейливой резьбой, стукнул по полу, словно хотел тем выразить своё неудовольствие посторонним вторжением, и, показав ею на дверь, вновь устало прикрыл глаза.