Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ)

— Я… я… — зажмурился Манс и выпалил на одном дыхании. — На самом деле, я хотел сказать, что очень горжусь твоей смелостью! Ты не побоялась уйти одна на поверхность! И я был безумно рад, когда услышал, что ты сбежала. Но сейчас я рад еще больше, что ты вернулась в целости.

Девушка стояла, чувствуя себя немного неловко из-за того, что ей только что сказал брат. Конечно, она понимала его откровенность: в Барханах многие мальчики и юноши боготворили женщин, своих сестер и матерей. Таковы были особенности матриархального воспитания хетай-ра.

— Я просто хочу помочь тебе, Лантея, — продолжил покрасневший Манс. — Хочу, чтобы ты знала, что я готов поддержать тебя во всех начинаниях. И ты всегда можешь рассчитывать на мою скромную помощь.

— Я не нуждаюсь в помощи, — ответила девушка, но сразу же исправилась. — Пока что. В любом случае спасибо за твои слова, брат. Я обдумаю их. Извини, но у меня еще есть дела. До встречи.

— До встречи, — потеряно пробормотал юноша, очевидно, ожидавший несколько другой реакции на свое признание.

Лантея развернулась и двинулась дальше по коридору. Она никогда не воспринимала Манса всерьез, но это было в прошлой жизни. А теперь она научилась прислушиваться ко всем. И неожиданные симпатии брата могли оказаться полезными для дочери матриарха.

Девушка нашла свою старую комнату в западном крыле дворца. Там практически ничего не изменилось с момента ее побега: слой пыли, куча исписанного и изрисованного пергамента, старые метательные ножи и несколько зачитанных книг из личной библиотеки правительницы. За кроватью даже остались лежать старые письма тети. Лантея взяла их в руки с нежной грустью. Иероглифы, выведенные знакомым аккуратным почерком Чият, на секунду всколыхнули в ее груди приглушенную печаль.

В этот момент на пороге комнаты появилась матриарх. На ней был накинут все тот же роскошный шелковый халат, в котором она предпочитала вечерами гулять по дворцу. В руках женщина держала запотевший стеклянный кувшинчик и блюдо с лепешками из лишайниковой муки. Она явно была настроена на долгий разговор.

— Что ты хотела, мама? — сухо поинтересовалась Лантея, складывая письма на место и демонстративно начиная разбирать дорожную сумку. — Я еще не успела привести себя в порядок и сходить к горячим источникам.

— Это все можно сделать позднее. А вот мое любопытство ждать не будет.

Девушка страдальчески поморщилась, но послушно села на кровать, принимая из рук матери блюдо с лепешками. Ее недельный лимит энергии для скандалов был исчерпан благодаря Ашу. А требовательность правительницы Бархана никогда не знала границ.

Мать и блудная дочь долго беседовали. За холодным травяным настоем разговор проходил неторопливо. Больше всего матриарха, конечно же, интересовал мир поверхности, таинственный спутник Лантеи и подробности ее долгого путешествия. И далеко не сразу эта властная женщина решилась снова спросить о гибели своей сестры.

— Змеиный укус, — негромко сказала девушка.

— И ничем нельзя было помочь?

— Мы обнаружили ее слишком поздно.

— Эван’Лин милостива не ко всем своим детям, — тихо изрекла матриарх, ее благородное лицо застыло как маска. — Всегда недолюбливала этих ползучих гадов.

— Да, я тоже, — Лантея вгляделась в величественный профиль матери. — А все же, раскрой мне тайну этой куколки. Почему она попросила принести ее тебе?

— Когда мы обе были еще совсем детьми, то не поделили эту игрушку между собой. Такая детская глупость. Я тогда сказала очень жестокие слова, из-за которых и начался разлад между нами.

— И что это были за слова?

— О том, что если я захочу, то у меня будет сотня кукол лучше этой, потому что я будущая правительница. А сестре ничего не достанется в жизни, кроме этой тряпичной куклы.

Обе хетай-ра замолчали, думая о чем-то своем. Гибель Чият незримой тенью наложила отпечаток на судьбу каждой из них.

На пороге спальни тихо появилась прислужница. Она стояла, склонив голову, ожидая, когда матриарх обратит на нее внимание.

— Что тебе нужно, Дайва? — окинув взглядом девушку, спросила правительница.

— Ваша старшая дочь Мериона просит уделить ей время перед сном. Она ожидает в вашей спальне.

— Мне некогда, — отмахнулась матриарх, недовольно поджимая губы. — Передай, что я занята. Ступай.

Прислужница приложила тыльную сторону киски к груди в знак уважения и так же тихо удалилась. Лантея, все это время внимательно рассматривавшая девушку, неожиданно вспомнила, где могла ее видеть. Всего несколько часов назад на площади именно эту хетай-ра пороли. Удивительно, что после такого она была способна ходить. Хотя в ее движениях присутствовала скрываемая болезненность.

— Мама, а давно у палача Виенны появилась работа? — ненароком поинтересовалась Лантея.

— О чем ты? А… Видела, как сегодня пороли Дайву? Неприятная получилась история.

— За последние десять лет я помню всего три публичные казни в Бархане. И это были крайние случаи. Но прилюдных наказаний, кажется, почти совсем не было. В чем ее вина?