Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ)

В скором времени сквозь небольшую толпу народа, словно корабль сквозь морские валы, уверенно прошел муж матриарха. Суровый и сдержанный хетай-ра окинул взглядом всю комнату и присутствующих. Его взгляд особенно задержался на Аше, прикрытом теле убитого и остановился на Мансе. Профессор заметил, как юноша непроизвольно сжался, будто старался выглядеть меньше и незаметнее в присутствии отца.

Стражники расступались перед этим мужчиной, он действительно был окружен непередаваемой аурой властности. Некоторые воины спешно докладывали мужу матриарха всю информацию о происшествии, но во взгляде отца Лантеи читалось нескрываемое недоверие, а его выдержка и горделивая осанка заставили Ашарха прикрыть глаза в надежде на то, что это представление как можно скорее закончится.

Отец даже не приподнял покрывало, чтобы посмотреть на труп убийцы. Он сразу же подозвал к себе не терпящим возражений жестом Манса и заговорил с ним низким грубым голосом на изегоне. Юноша чувствовал себя неуютно в присутствии отца, он старался не смотреть ему в глаза и в целом выглядел весьма рассеянно. Аш наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой, и у него создавалось впечатление, что это разговаривали не отец и сын, а судья и преступник. Когда недолгая беседа закончилась, то муж матриарха выглядел еще более сердитым, чем когда зашел в комнату пять минут назад. От неудовольствия у него даже задергался уголок рта, обнажая звериные клыки.

Какое-то время отец Лантеи раздавал указания стражникам и разгонял любопытных зрителей. Напоследок окинув Ашарха внимательным взглядом из-под белесых ресниц, мужчина, наконец, удалился. Следом на ним воины вынесли и тело убитого. А профессор и Манс вновь остались вдвоем в пустой комнате с кровавыми разводами на полу. Преподаватель брезгливо поморщился при виде алого пятна, которое было делом его рук, и зашелся тяжелым кашлем, никак не желающим оставлять его после перенесенной болезни. Манс тоже окинул разводы неприязненным взглядом и в конечном итоге жестами предложил уйти из этой комнаты в его спальню.

Покои юноши оказались довольно скромными: небольшое помещение, где все горизонтальные поверхности оказались завалены рабочими инструментами, заготовками кинжалов и метательных ножей, а также мусором — осколками костей и стеклянной пылью. Ашарх усмехнулся про себя, оценивая беспорядок, сгреб с кровати кипу пергаментов с эскизами оформления рукоятей оружия, и присел на ложе. Манс необыкновенно смутился, что профессор стал свидетелем хаоса в его комнате, и принялся убираться, но хватило его ненадолго.

— Это был твой отец, да? — любопытство Аша терзало его изнутри как стая голодных псов.

Манс примостился на краешке стола, напротив преподавателя, и сразу же достал свой словарь из-за пояса.

— Я… знать… не… — юноша замолчал и задумчиво сверился с записями. — Не знать… слова… «отец».

— Отец, папа, — профессор не увидел в глазах соседа понимания. — Ох… Лантея, Мериона, Манс — дети. Матриарх — мама. Кто отец?

Спутник Ашарха рукой взлохматил свои короткие белые волосы, пытаясь соотнести в голове все, что он услышал, и познать смысл сказанного. Преподаватель почесал нос и достал из сумки лист пергамента. Он изобразил всю правящую семью, подписал имена каждого и указал на символическую фигуру отца.

— Это был папа?

— Да! — юноша посветлел лицом и кивнул. — Бартелин — имя. Папа.

— Кто он в Бархане? Воин? Страж? — продолжил свой допрос профессор, пытаясь пририсовать к фигуре отца меч.

Манс в очередной раз нахмурился и углубился в изучение своего словаря. Ашарх понял, что дело не пойдет быстрее, поэтому принялся рисовать со всем старанием.

Несколько часов мужчины посвятили улучшению своих художественных навыков и пополнению словарного запаса хетай-ра. Аш счел необходимым подойти к обучению своего спутника с максимальной отдачей сил. Теперь, когда в верности юноши сомневаться не приходилось, он намеревался в максимально сжатые сроки разрушить языковой барьер между ними.

Очередной урок пошел Мансу на пользу, так что к середине ночи Ашарх сумел от него добиться интересующей его информации об отце Лантеи. Оказалось, что муж матриарха являлся начальником городской стражи и, соответственно, главнокомандующим войсками Бархана, так как у хетай-ра эти объединения не делились. Несмотря на то, что мужчинам запрещалось занимать высокие государственные посты, Бартелин был исключением, потому что так пожелала матриарх. А слово матриарха — непреложный закон. Одновременно с выполнением своих задач по защите города и его жителей, отец Лантеи также являлся личным охранником правительницы, присутствуя с ней на всех церемониях, мероприятиях и выходах за пределами дворца.