Правительница Д'Хары (СИ)

Мать-Исповедница старалась не задумываться о том, что, вообще-то, безразличие, которым пропитались ее слова, было насквозь показным. Они оба несли ответственность за все, что касается безопасности Нового Мира, а тем более — после вчерашних новостей об условиях соглашения. Теперь она, как Мать-Исповедница, должна стать опорой для лорда Рала, а он — для нее, и каждое решение станет их общим решением.

Кэлен впервые посмотрела в зеркало с того момента, как надела свадебное платье. Все те же растрепанные волосы, на которые, по ее мнению, было попросту страшно смотреть, и уставшее выражение лица. Эта ночь просто вымотала ее. Ни одна невеста не сможет уснуть, зная, что завтра свяжет свое сердце с любимым человеком, но Кэлен волновалась из-за другого. Вести из Срединных Земель не давали ей покоя, как и каждая мысль о Ричарде. Она с ужасом вспоминала их вчерашний разговор: пощечину, его холодный взгляд, ее собственные слезы. Это стоило того мира, которого они достигли вечером, после всех ссор, но сейчас, когда ей предстояло встретить его уже на церемонии, она не знала, как будет функционировать их договор. Выходить замуж за того, кого не любишь и даже не знаешь, тем более когда вверенные ей страны альянса загорелись пламенем войны и чумного вала, все еще казалось Кэлен дикостью.

Кэлен мотнула головой, чтобы отбросить эти мысли. Сейчас было не время и не место для самоистязания. Множество монархов вступает в брак из политических соображений, и она, Мать-Исповедница, никогда не была готова к браку по любви. Нечто подобное всегда казалось ей непосильной роскошью.

Женщина подошла к туалетному столику и взяла гребень. Она аккуратно села на стул и стала расчесывать спутанные длинные волосы.

— Позови служанку, пожалуйста. — тихо сказала она, даже не глядя на Кару.

Морд-сит, тонко почувствовавшая перемену в ее настроении, кивнула и вышла из комнаты, оставив Кэлен одну.

***

Мать-Исповедница шла по коридорам Народного Дворца, ступая медленно и уверенно, не испытывая ни малейших проблем с пышными юбками своего платья: за последнее время ей пришлось провести много времени в дорожной одежде, но привычка ходить в платьях с длинным шлейфом вряд-ли могла когда-либо оставить ее.

Ее не покидало ощущение, что сегодня весь мир застыл и преобразился в одну картину, которая отображала суть понятия «скрываться под маской» как нельзя целостно и наглядно. Все люди во Дворце, встречавшиеся Матери-Исповеднице и сопровождавшим ее морд-сит, занимались обычными делами, радовались предстоящему торжеству, улыбались небольшим мелочам и тихо, чтобы никто не слышал, перешептывались, словно в их маленьком мире не происходило ровным счетом ничего важного. Кэлен могла бы подумать, что их отнюдь не волновали чужие беды и несчастья. Но она знала: под этими улыбчивыми масками и скрывалась вся суть происходящего — то, насколько глубоко людей прожгли ужасы войны.

Кэлен не могла ни скрыть, ни отринуть свое волнение, настолько нечеловечески сильным оно было. Она могла лишь дышать, рвано и прерывисто, пока ноги несли ее к залу бракосочетания, пока ее сознание вытаскивало из самых своих глубин самые тяжелые воспоминания.

На Кэлен со свежими силами обрушилась боль от потери всех Исповедниц, и то, что она осталась последней в роду, вновь стало болезненно ясно и очевидно. Она чувствовала себя так одиноко, так неправильно, зная, что к алтарю ее не мог повести ее отец — исповеданный человек, лишенный души и покинувший мир много лет назад; что она не увидит улыбающихся глаз своей матери и своей названной сестры. И пусть эти давнишние раны уже успели зарубцеваться, они все же отдавались призрачной болью где-то в ее сердце.

Кэлен надела Маску Исповедницы, чтобы никто не смог увидеть ее чувства. Маска будто намертво приросла к каждой черте ее лица, к каждой мышце, лишив способности к малейшему проявлению эмоций. Она намеревалась дать людям повод отвлечься от своих тягостей и, наконец, выдохнуть спокойно, а потому не могла позволить себе слабость.

Кара и другие морд-сит, шедшие рядом, теперь вышли немного вперед и завернули за угол. Мать-Исповедница последовала за ними, и они оказались у входа в зал, который с двух сторон окружали солдаты Первой Когорты. Ей не нужно было даже задумываться, у правильных ли дверей они оказались, поскольку ее воспаленное сознание узнавало каждый виток изящной золотистой росписи, украшавшей их. Она успела запечатлеть в памяти каждый сантиметр пространства, даже положение каждого владетелева канделябра в зале, где ей предстояло распрощаться со своим прошлым и настоящим.

Вряд ли ее могло удивить хотя бы что-нибудь: она была готова к кроваво-красным шторам, того же цвета вымпелам и еще Создатель-ведает-чему, горячо любимому домом Ралов.

Стражники улыбнулись и отсалютовали ей. Кэлен не могла не отметить, с каким необычным для нее, но тем не менее открытым благоговением они сделали это. Она могла догадаться, что это было связано не со статусом Матери-Исповедницы, а со статусом будущей жены их Магистра.