Правительницы России

Всяк, кто был современником Державина, отлично знал, что Минервой называли Екатерину Великую и столь же несомненно, что плывущим впереди неё орлом был пёр вый из этой стаи — Орлов Григорий Григорьевич.

И снова возвратимся к году 1776-му, когда Потёмкин был отодвинут в сторону Завадовским, но не сдался и стал искать способы и средства вернуть былое расположение Екатерины в полной мере. Прежде всего он решил во что бы то ни стало убрать Завадовского из апартаментов императрицы, даже если в этих комнатах окажется не он сам, а кто угодно другой, но именно им, Потёмкиным, поставленный на освободившееся место.

Таким человеком оказался георгиевский кавалер, герой-кавалерист, тридцатилетний красавец-серб Семён Гаврилович Зорич. Потёмкин взял его к себе в адъютанты и почти сразу же представил к назначению командиром Лейб-гусарского эскадрона и Лейб-казачьих команд с одновременным производством в подполковники. Так как лейб-гусары и лейб-казаки были личной охраной императрицы, то назначению Зорича на должность их командира должно было предшествовать личное представление Екатерине.

26 мая 1777 года Потёмкин устроил аудиенцию императрицы с потенциальным фаворитом — смуглым, изящным, кареглазым, затянутым в голубой гусарский мундир и сразу же понял, что его выбор сделан верно: Екатерина дала понять это при первом свидании с Зоричем. Ещё более убедился в этом Потёмкин после того, как Завадовскому был предоставлен шестимесячный отпуск, а Зорич, став полковником, флигель-адъютантом и шефом Лейб-гусарского эскадрона, поселился в апартаментах фаворитов, пройдя предварительную апробацию у доктора Роджерсона, графини Брюс и двух других пробир-фрейлин (далее, по мере появления новых фаворитов, мы не станем повторяться, ибо каждый из них проходил через те же самые ворота).

Четыре месяца спустя, в сентябре 1777 года, Зорич был уже генерал-майором и кавалером четырёх иностранных орденов. Он стал и обладателем нескольких богатых поместий и большого местечка в Могилёвской губернии Шилова, купленного ему Екатериной за 450 тысяч рублей у князя Чарторижского.

Эти поместья и Шклов перешли к России в результате первого раздела Речи Посполитой, совершённого русскими, пруссаками и австрийцами в 1772 году.

Зорич стал одним из богатейших вельмож и землевладельцев, однако ни земли, ни чины, ни ордена, ни богатства не могли дать ему того, чего недоставало этому фавориту, — ума. Ибо только недостатком ума можно объяснить то, что красавец-гусар сделал попытку свалить своего патрона и благодетеля — Потёмкина. Но, как говорится, не по себе выбрал древо, и его интрига, как мы узнаем позже, закончилась для него конфузней.

Внуки подрастают

Чуть раньше мы уже говорили, что Бог благословил союз молодых супругов, вскоре даровав ребёнка. Это случилось 12 декабря 1777 года. Первенца назвали Александром, и такое имя выбрала новорождённому его бабка — Екатерина. В письме к барону Гримму она сообщала, что мальчик назван так в честь святого Александра Невского и добавляла: «Хочу думать, что имя предмета имеет влияние на предмет, а наше имя знаменито».

Дача, построенная для мальчика на берегу Невы, называлась Пеллой так же, как город, где родился Александр Македонский. И в другом письме к Гримму Екатерина уже признавала, что, возможно, её внук будет подобен Александру Македонскому. «Итак, — писала Екатерина, — моему Александру не придётся выбирать. Его собственные дарования направят его на стезю того или другого».

Для того чтобы всё это не осталось благими пожеланиями, Екатерина сразу же отобрала мальчика у родителей и начала воспитывать его по собственному разумению — из опасения, что отец и мать Александра повторят ошибки в воспитании, допущенные Елизаветой Петровной по отношению к Павлу.

Новорождённого, забрав у врачей, тут же передали под опеку опытной и хорошей матери — генеральши Софьи Ивановны Бенкендорф. (Это её внук, Александр Христофорович Бенкендорф прославится в русской истории и как герой Отечественной войны 1812 года, и как первый шеф Корпуса жандармов).

Александра, в отличие от его отца, стали с первых же дней жизни воспитывать в спартанской обстановке: он спал на кожаном матраце, на тонкой подстилке, покрытой лёгким английским покрывалом. Температура в его комнате не превышала 14-15 градусов, когда он спал, кормилица и слуги говорили громко, и даже на бастионах Адмиралтейства продолжали стрелять пушки. Какой контраст представляло всё это с первыми днями его отца, которого держали зимой и летом в обитой мехом колыбели, в спальне круглосуточно горел камин, а слуги не смели даже шептаться! Очевидно, поэтому Александр рос крепким, спокойным, весёлым и здоровым ребёнком.

Через полтора года, 27 апреля 1779 года, Мария Фёдоровна родила второго сына, которого назвали Константином. И это имя было выбрано не случайно: в нём таилась надежда в ближайшем будущем окончательно сокрушить империю Османов и покорить Константинополь.

С этого времени Александр и Константин воспитывались и жили вместе до двадцати лет с лишним, почти никогда не разлучаясь.