Правительницы России

Вернуться в Россию Семёну Кирилловичу удалось лишь после вступления Елизаветы на престол, когда ему уже ничто не могло угрожать. Вскоре по возвращении в Петербург именно он встречал в 1744 году Ангальт-Цербстскую принцессу Софью-Шарлотту — будущую российскую императрицу Екатерину II.

В том же году он стал гофмаршалом «малого двора» и во всё время царствования Елизаветы Петровны пользовался её симпатией и расположением.

После того как Пётр II разлучил Елизавету Петровну с Нарышкиным, она нашла утешение в бурной и искренней страсти с Алексеем Яковлевичем Шубиным, бедным дворянином из окрестностей Александровой слободы. Он привлёк Елизавету своей сказочной красотой, ласковым и ловким обхождением и весёлостью нрава. Елизавета приблизила Шубина, когда он был прапорщиком лейб-гвардии Семёновского полка.

Цесаревна уехала со своим новым возлюбленным на его родину и там, наслаждаясь любовью, с утра до вечера гуляла по окрестным полям и лугам, водила хороводы с деревенсними девушками, играла в горелки с парнями и очень любила щеголять в тесно обтягивающем офицерском мундире.

Эта связь почему-то особенно не понравилась Анне Ивановне, и она приказала сослать Шубина на Камчатку, повелев женить его там на камчадалке.

Поговаривали и о том, что ссылка Шубина не обошлась без Бирона, тайно любившего красавицу Елизавету, из-за которого, как думал временщик, он не может добиться взаимности от цесаревны.

А между тем ссыльный прапорщик был едва ли не самым любимым мужчиной в жизни Елизаветы. Может быть, только два будущих её фаворита, Алексей Разумовский да Иван Шувалов лишь в какой-то степени могли с ним сравниться.

Во всяком случае, Шубин был единственным возлюбленным, которому цесаревна посвятила стихи.

Вот они:

Я не в своей мочи огнь утушить
Сердцем болею — да чем пособить,
Что всегда разлучно И без тебя скучно.
Лучше бы тя не знати,
Нежль так страдати Всегда по тебе.

Не будем строго судить Елизавету-поэта. Ведь эти стихи были написаны во времена Кантемира и Тредиаковского, которые, ей Богу, писали не лучше.

Только после вступления Елизаветы на престол Шубина с большим трудом после двухлетних поисков нашли на Камчатке. Причём ни сам Шубин, ни жители его стойбища не знали, что в России уже два года царствует Елизавета Петровна, — в такой глубокой глуши они жили. Привезя Шубина в Петербург, его «за невинное претерпение» произвели в генерал-майоры и наградили орденом Александра Невского. Получив богатые поместья в Ярославском и Нижегородском уездах и вскоре же присвоенный ему очередной чин генерал-поручика, Шубин через год вышел в отставку и удалился на покой в одну из своих деревень.

А Елизавета Петровна, пока её возлюбленный пребывал в ссылке, с истинно поэтическим легкомыслием утешалась в объятиях целой череды кратковременных любовников.

Это были: конюх Никита Андреянович Возжинский, не имевший фамилии из-за своего «подлого» происхождения и получивший её от названия одного из атрибутов своей профессии; юный прелестник, камер-паж Пимен Лялин; столь же юный сын другого её кучера — Ермолай Скворцов.

Все они, как только Елизавета оказалась на троне, мгновенно стали камергерами, получив и значительные поместья, и потомственное дворянство.

Среди близких Елизавете людей был и дворцовый истопник Василий Васильевич Чулков. Природа не одарила его ни красотой, ни ростом. Он был безобразен лицом и очень мал. Но у Чулкова было очевидное преимущество — Василий обладал исключительно тонким слухом и, когда дремал, был необычайно чуток. Елизавета очень боялась ночного ареста, и потому Чулков все ночи проводил в комнате перед её спальней, подрёмывая, но не засыпая, в кресле. Оттого-то и он, знавший о всех талантах своей госпожи, проходивших мимо него в её опочивальню, так же как и они, был удостоен императорских милостей. Да только милости эти были большими, чем у мимолётных фаворитов. Если каждый из них стал только камергером, то истопник Чулков получил всё, что и они, а кроме того орден Александра Невского, чин генерал-поручика и большие богатые поместья.

Однако и Лялин, и Возжинский, и Скворцов оказались не более чем мотыльками-однодневками по сравнению с новым их соперником, прочно завладевшим сердцем цесаревны.