Правительницы России

Оперевшись ещё сильнее, чем прежде, на своего любимца Овчину, приблизив к себе думных дьяков, Елена Васильевна стала раздавать земли помещикам, служившим в великокняжеском войске. Однако собственных земель у неё было очень немного, брать их у опальных родственников покойного мужа она не могла, потому что непременно встретила бы с их стороны вооружённое сопротивление, потому жертвой её притязаний стали земли церквей и монастырей.

Специальным указом великая княгиня запретила монастырям покупать, брать в заклад, принимать в собственность за помин души и землю, и угодья, и леса, и всё прочее. А ежели такое случится, то всё это следовало отписывать на её имя. На имя великой княгини следовало отписать и всё, что было приобретено монастырями за последние два года, то есть после смерти Василия Ивановича. А многие земли церквей и монастырей, особенно те, что находились вокруг городов и в самих городах, подлежали конфискации и передавались их прежним владельцам в аренду. В эти же годы правительство Елены Васильевны стало усиленно строить укрепления в старых городах и закладывать новые города и крепости.

В Москве была возведена мощная каменная стена — Китай-город, в Новгороде Великом поставлена новая каменная стена на Торговой стороне.

Во Владимире, Ярославле и Торжке взамен сгоревших деревянных стен были построены новые.

Новые же укрепления — стены, башни, ворота поставили в Перми, в Мещёрской земле, в Почене. На западных рубежах России были построены три новых кремля: в Заволочье, в Велиже, в Стародубе, а в Холме на реке Ловоть поставили новую стену.

Новые укрепления соорудили и в других местах России — в Буйгороде, Железном Борке, Устюге, Балахне, Пронске, Вологде, Теникове, причём эти новые укрепления возводились не в кремлях-детинцах и не возле них, а вокруг слобод и посадов, защищая ремесленный и торговый люд от возможных набегов и осад.

Примечательно, что укрепления эти строили всей «землёй». И выходили на работы по их возведению все работоспособные люди без различия чина, сословия и звания — и стар и мал, и миряне и священники, и господа и холопы, как случалось это, когда стоял у городских ворот и стен враг, а тогда все от мала до велика шли заделывать проломы и бреши, класть кирпичи и помогать ратникам. Враждебно настроенный к этим новшествам летописец писал, что Елена нарушила старый обычай, когда «священного лика никако же с простою чадию ни в каких делах не совокупляли», а здесь заставили работать наравне со всеми. И, наконец, Елена Васильевна взялась за очень нелёгкое дело, которое требовало немалых усилий и хлопот и до коего не доходили руки даже у её венценосного супруга. Она начала неслыханное до того грандиозное предприятие — общероссийскую денежную реформу.

Говоря о её причинах, летописец сообщал, что «начата безумный человецы научением вражьим деньги резали и злый примес в серебро класти, и то дело много лет творяху». Фальшивомонетчиков ловили и подвергали пыткам и мучительной казни — вливали в горло расплавленное олово, но жажда наживы была сильнее страха ужасной кончины и число преступлений не уменьшалось.

И тогда в 1535 году вышел указ: старые деньги заменить новыми, причём оставить на Руси всего одну монету, хотя и выпускать её и в Москве, и в Новгороде Великом, перестав чеканить там старую монету, превосходившую «московку» ровно вдвое.

По реформе 1535 года появилась единая мелкая серебряная монета весом в 0,68 грамма, что по количеству серебра примерно на 15 процентов было меньше прежней московской монеты.

Объясняя производимую перемену, правительство объявило, что «Великая княгиня велела прибавить в гривенну новых денег, чтобы был людям невеликой убыток от лихих денег, от поддельных и от обрезанных».

На новых монетах был изображён всадник с копьём — стилизованный образ Георгия Победоносца, и потому новая мелкая монета, вначале называвшаяся «новгородкой», со временем стала называться «копейкой». В новом общероссийском московском рубле таких копеек было сто. Другие монеты, кроме иноземных, из обращения изымались.

В том, что московские деньги стали общероссийскими, и заключался важный политический момент — Русь становилась ещё более централизованным и, стало быть, более сильным, единым государством.

В январе 1534 года Андрей Старицкий уехал к себе в удел и стал замышлять новый мятеж, отказавшись почти сразу же после приезда в Старицу участвовать в походах на Оку, куда весной и летом собиралось общерусское воинство. Правда, в июле 1534 года Андрей в последний раз выступил со своими полками в Боровск, возглавив все сошедшиеся туда войска обшей численностью в сорок тысяч человек, но после этого ни разу не выводил «в поле» — ни против литовцев, ни против татар, открыто выказывая Елене Васильевне свою к ней враждебность.

Елена посылала в Старицу князя, боярина Ивана Васильевича Шуйского и дьяка Меньшого Путятина увещевать Андрея Ивановича, вызывала его к себе, в Москву, но Старицкий от прямых обещаний и ответов уклонился и, как говорит летописец, «в сердце гнев держал».