- Я его могу подвести под военный трибунал, - сказал Степаненко и покраснел от злости. - Надо вам, как моему замполиту, усилить идеологическую работу. Курсанты должны знать, что полковая школа - это образец сознательной дисциплины молодого Советского воина. Внушайте им, внушайте, что у нас сознательная дисциплина. Надо больше времени отвести на политзанятия и на политинформации, на которых разоблачать сущность американского империализма. И больше Ленина и Сталина читать, надо изучать их великие произведения. "Мать" Горького отменить. Начните другую мать, то есть "Материализм и эмпириокритицизм" Ленина, а потом "Вопросы ленинизма" Сталина. Со следующей недели. Я даю вам такое задание и это задание должно быть выполнено.
- Что касается сознательной дисциплины..., у меня тут есть свое мнение.
- Какое еще мнение, позвольте узнать? - спросил майор.
- Ну как можно наводить канты на одеялах ладошками, как это можно делать сознательно, объясните мне, товарищ майор. А ведь из-за этих кантов курсанты по десять раз перестилают свои кроватки, потому что вы приказали сержантам переворачивать постели и даже матрасы, если на застеленной кроватке нет острых углов на одеялах. Какая тут сознательность? Да и в режим надо было бы ввести коррективы, пусть самые маленькие. Я, к примеру, знаю, что солдаты читают письма, полученные от родителей на толчке...потому что другого времени у них нет. Мы не всех обеспечиваем гуталином и сапожными щетками. Курсанты вынуждены чистить сапоги полотенцами. Да и воровство процветает. Воруют щетки друг у друга, да и гуталин тоже. И еще. Постоянные крики по поводу и без повода негативно влияют на психику ребят. Не зря же парень пытался покончить жизнь самоубийством. Ну и многое другое...
- Что другое? говорите, добивайте уж до конца, товарищ...подполковник, земляк хреновый. Ты хочешь занять мою должность? Так бы и сказал. Я могу подвинуться. Только этот вопрос должно решить командование. Потому...не лезь, куда тебя не просят, птичка Перепелка.
Перепелка оторвался от конспекта, поднял голову, слегка улыбнулся и решил сменить пластинку. Он понял: говорить начальнику правду значит портить отношения с ним, восстанавливать с ним недружественные отношения, становиться его врагом. Он уставился на командира веселыми, смеющимися глазами и сказал:
- В вашей краткой, как у товарища Сталина речи, есть одно незаметное предложение, которое с моей точки зрения заслуживает особого внимания. Вы сказали: "образец сознательной дисциплины", а сознательной дисциплины можно достичь лишь в том случае, если найдешь путь к сердцу солдата. Сознательная и палочная дисциплина это разные вещи, понимаете?
- О чем вы говорите, товарищ подполковник?! Разве в советской армии может быть палочная дисциплина? Что вы ересь несете? Да как вы можете? Измените свою точку зрения по этому вопросу, иначе мы не сработаемся. Палочная дисциплина могла быть только в царской армии, такой она и была. А сейчас разве что у капиталистов. У них, кроме палочной дисциплины, ничего другого быть не может, потому что у них цели другие, чем у нас. Они захватчики, а мы освободители. Мы освободили почти всю Европу. Если мы стреляем в затылок одному, значит, мы освобождаем другого... от счастья получить в затылок. Мы убиваем одних в интересах других. А часто так получается: убиваем нашего врага в его же интересах. Это доктрина Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина.
Степаненко высказался и немного успокоился. Его заместитель наверняка полностью разоружился, перевоспитался, и больше не будет лезть со своим либерализмом под видом сознательной дисциплины. И действительно, подполковник записал в свой блокнот все, что говорил начальник, слово в слово и больше не возвращался к этой сознательной дисциплине. Он лишь неуверенно посматривал на своего начальника и иногда кисло улыбался.
Степаненко встал, заложил руки за спину и стал расхаживать по небольшому кабинету на скользком дощатом полу. Он глубоко вбирал воздух в легкие и выпускал его с присвистом. Это значило, что он, что-то сейчас скажет очень важное и ценное.
- Так вот, значит, так. Нам предстоит...экзамен. Это очень серьезный экзамен, товарищ политрук! Мы этот экзамен должны выдержать с честью, понимаете? с честью и достоинством советского офицера, иначе каюк, понимаете? Вам знакомо слово "каюк"? Это значит хана, вот что это значит. Это значит, что мы с вами всю жизнь будем ходить: вы в звании подполковника, а я - майора. Сам генерал Смирнов будет принимать этот экзамен. Это вам не бабушкины сказки.
Перепелка старательно конспектировал речь командира, но тот говорил так быстро, что замполит сбился.
˗ Немного медленнее.
˗ Так я уже кончил, ˗произнес начальник школы и уставился на него в ожидании, что тот скажет. Молчание обеих длилось очень долго. В это время Степаненко так сильно, так упорно сверлил своего зама бесцветными глазами, что тот не выдержал и, наконец, спросил:
- Какой экзамен, товарищ начальник полковой школы?