Право бурной ночи

Они вышли из кухни и тихо, стараясь не шуметь и не наступать на особо «уставших» гостей, прошли через гостиную к выходу в сад. Явившаяся их взору картина очень напоминала последние кадры из фильма «От заката до рассвета». Разгром, учиненный упившимся бомондом, был сродни побоищу вампиров, только вместо крови все было щедро уляпано остатками когда-то изысканных блюд и лужицами вина. Да и валявшиеся тут и там тела были целыми, только очень уж изгвазданными. Ксюша и Анжела благополучно миновали опасную зону и свернули за угол дома на дорожку, ведущую в вотчину садовника. Вскоре они обнаружили и искомый объект – Павел с удрученным видом стоял возле некогда пышного, щедро усыпанного бутонами куста роз. Сейчас куст выглядел весьма плачевно – похоже, один из гостей буквально понял слова из песни Александра Серова, который обещал устелить ложе любимой лепестками белых роз. Там еще было что-то насчет «люблю до слез». Вот это все вместе и вдохновило кавалера завалиться вместе с дамой прямехонько в середину куста этих самых белых роз. А и правильно, на фига лепестки тупо ощипывать, а потом еще и соображать, как же это до слез полюбить? Раз – даму в охапку и хлобысь в розы. Тут тебе и лепестков куча, и слезы обеспечены. Потом. Когда проснутся.

В общем, был куст – и нету. Павел услышал шаги и обернулся. Увидев подходивших Ксюшу и Анжелу, он вдруг засмущался и стал торопливо щелкать секатором, обрезая с разгромленного куста уцелевшие цветы. Анжела посмотрела на спутницу, ожидая, что та познакомит их с Павлом и объяснит причину прихода, но та стояла молча, с пунцовыми щеками, теребя край передника. Та-а-а-к, похоже, с ними все ясно. Взрослые вроде люди, за тридцать обоим, а ведут себя, как школьники. Анжела улыбнулась и взяла инициативу на себя. Она подтолкнула Ксюшу поближе к Павлу и бодро заорала:

– Ну что же ты, давай, объясни своему приятелю, зачем мы сюда притащились.

– Что ты такое говоришь, – запылала еще сильнее Ксюша, – никакой Павел мне не приятель!

– А жаль! – неожиданно для всех и, похоже, в первую очередь для себя, бухнул Павел и с перепугу защелкал секатором вдвое быстрее.

– Эй, эй, осторожнее, а то спящим что-нибудь отрежешь нужное! – жизнерадостно предостерегла Анжела. – Ну, давай, говори по делу! – подтолкнула она опять Ксюшу, правда, слегка не рассчитала, и от мощного пинка Ксюша буквально влетела в Павла, едва не сбив того с ног. Чтобы удержаться, он был вынужден бросить свой устрашающий инструмент и подхватить Ксюшу обеими руками. Почему-то она не спешила освободиться, а, глядя на него снизу вверх, пролепетала:

– Анжела просит роз ей нарезать, можно?

– Ну, конечно, – хрипло ответил Павел, – тем более, что я уже вон сколько нарезал. Берите, Анжела, все.

– Спасибо, – довольная Анжела, несколько раз поправив довольно дурацкую брошку, подхватила охапку цветов и оставила застывшую парочку наедине, шумно утопав в дом.

Она была довольна. Еще бы, ведь у нее все получилось! Анжела очень хотела помочь Алексею, и вовсе не потому, что была его фанаткой, нет, этой дурью уже много лет маялась ее кузина Шурочка. Просто Анжела никак не ожидала, что такой выпендрежный, такой неприступный и важный Майоров способен на чисто человеческие эмоции, что он может так переживать и так бояться за другого человека. Скорее уж он должен быть безразличен и холоден, но он… Анжела не могла объяснить, почему ей все время хотелось плакать, когда она вспоминала лицо Алексея, старавшегося не выдавать своего страха и боли. Он бодрился, он боролся, он не падал духом, и Анжела была счастлива сегодня, счастлива, наверное, впервые после смерти Ильи. Она не понимала, как это может быть, но она чувствовала всем сердцем, что ее сегодняшний успех нравится Илье, что он очень рад вместе с ней.

Анжела не стала дожидаться пробуждения хозяев. Кармановы всегда рассчитывались с ней до копейки, не затягивали с оплатой, поскольку рассчитывали на ее услуги и впредь. Обычно Михаил заезжал к ней на работу на следующий день после вечеринки и вручал конверт с оговоренной суммой. Поэтому Анжела, сфотографировав последнего из слуг Кармановых, отправилась домой. Марину, кухарку, она сняла первой, с этим проблем не было. Главное, чтобы фотографии получились, но вроде бы она ничего не перепутала, да и ничего особо сложного не было. Зачем Алексею эти снимки, Анжела не знала, да ее это не очень и волновало. Надо – значит, надо.