Право быть

Ясность сознания — одна из немногих вещей, истинное значение которой понимаешь только при ее внезапном исчезновении. А вернее, когда начинаешь задумываться над тем, что натворил, пока в голове вместо разума пребывало его кри-венькое отражение.

Учитывая окружающие обстоятельства, самое время было злиться на себя и биться головой об стену, но сознание категорически отвергало любые насильственные методы выхода из тупика. Правда, вместо того чтобы разродиться мудрыми советами, оно глупо похихикивало, корча смешные рожицы, и мои губы невольно дрожали в такт его смеху, тоже норовя улыбнуться. Хотя бы потому, что воплощенное Зло оказалось намного безобиднее, чем картины, нарисованные моим воображением. А может быть, просто песчинки времени полностью перетекли из одной стеклянной колбы в другую, часы перевернулись и… Нет, мир не встал с ног на голову, благодарение Пресветлой Владычице! Но я успел урвать щепотку новых знаний.

Бессознательный ужас, который внушала та, что умеет говорить с водой, исчез, растворившись в потоке лунного серебра. Теперь понятно, откуда появились все таинственные таланты рода Ра-Гро… Родились на берегах Шепчущего озера, в уголке мира, который не существует. Видимо, чувства, переполнявшие новорожденного Ксаррона, оказались столь сильны, что Нить, не пожелавшая стать частью его владений, все же затлела, подожженная искрой драконьего сознания, и притянулась к уже сотканному Гобелену. Черное и белое.

А могли ли другие цвета быть известны ребенку, только-только открывшему глаза и увидевшему лишь крохотную частичку мира?

Черное и белое.

Или ты друг, или враг, третьего не дано, верно? Тому, кто прожил на свете всего несколько вдохов, невдомек, что помимо делящих с тобой путь жизни или пытающихся пресечь его будет еще много идущих рядом, но своими путями. Ты сможешь иногда видеть их спины, а иногда — улыбки, солнечными зайчиками скачущие в дорожной пылц, сможешь даже услышать эхо их голосов, только дышать одним и тем же воздухом вам не придется. Потому что мир, хоть и единственный на всех, все же настолько огромен, чтобы каждому живому существу предоставить собственные владения. И можно быть одиноким в толпе, натыкаясь на плечи и локти таких же, как ты, живущих только самими собой…

Нить, не включенная в Гобелен по всем правилам, разумеется, не подчиняется им, стало быть, в ее пределах возможны любые чудеса. Правда, обычно под чудом понимается нечто хорошее, полезное и приятное, а капризы Ка-Йен приводят к печальным итогам. Свобода, стало быть? Ну да, она самая. Озеро, песок — вот и вся свобода. Уверен, Нить создала бы и что-то другое, если бы могла знать чуть больше. Если бы не отгораживалась от остального мира, а доверчиво приникла к нему.

Люди приходили на берега Шепчущего озера, ища то наживы, то власти, то иной выгоды, но ты не понимала их нужд, маленькая. Не понимала, потому что для тебя самой не было ничего важнее единственного задержавшегося в памяти ощущения. Ничего важнее свободы. Ты слушала их невысказанные просьбы, растерянно хмурилась, качала лунной головой, беспомощно разводила песчаными ладонями, пока в один прекрасный момент все-таки не попробовала помочь. По-своему, разумеется. Ты решила освободить человеческие сознания от шелухи непонятных тебе желаний и, надо признать, преуспела.

Взять метлу погуще да размести по углам весь этот бормочущий сор, обнажить суть, подтянуть ее к свету, дать отдыша-ться, опомниться, прочистить горло и заявить о себе во всеус-лышание. Но откуда тебе было знать, маленькая, что подобная свобода для всего живого сродни смерти, потому что отрывает существо от мира?

Сколько людей умерло на твоих берегах? Десятки? Сотни? Тысячи? А ты все смотрела и смотрела с небес на корчащиеся в агонии тела, ожидая, что кто-то из них все же сможет победить страх и с честью примет твой драгоценный дар. И ты почти разуверилась и потеряла надежду или что-то похожее на нее, когда по белому песку пролегли следы человека, ищущего гак мало и так много.

Себя.

Ему ты смогла помочь и искренне радовалась, глядя на то, как он хохочет под взглядом Ка-Йен, тот, первый из рода Ра-Гро, впустивший в свою кровь и плоть лунное безумие. Он приглянулся тебе, верно, маленькая? Или то была она? Да, скорее всего. Хрупкая светловолосая девушка, распластавшаяся на белом покрывале песка, не отрывающая восторженный взгляд от зрачка, почти неразличимого в темноте нездешней ночи…

Ты полюбила ее всей душой, маленькая, так сильно, что незаметно для себя самой вмешалась в ее существо и пустила Узлы Кружев в пляс. Ты совершила преступление, но разве можно винить ребенка в том, что он всего лишь желал найти друга?…

Я разгладил на ладони песок, вытрясенный из складок одежды. Вот ведь странно, он до сих пор не нагрелся от моих прикосновений. Не потерял себя, непоколебимо неизменный. Или попросту упрямый? Мне упрямства тоже всегда было не занимать, хотя сейчас оно не может ни помочь, ни навредить, в кои-то веки. Потому что век как раз подходит к концу, и очень даже скоренько. Мой век.