Право быть

Таковы были первые слова, возмущенно выдохнутые Ролленой, когда наши спины и ворота дома Эгарт отдалились друг от друга на несколько сотен шагов. И я не мог не согласиться со своей спутницей:

— Конечно, одинаковы.

— Но…

Кажется, сестра Королевского мага сейчас находится в том замечательном промежутке времени, который обычно называют моментом истины. Что ж, это должно было произойти, теперь осталось только проверить, верные ли выводы сделаны.

— Какой тогда ей смысл обвинять своего брата? Ведь она в своей спальне занимается тем же, что и он!

Я улыбнулся.

Очень правильно думаешь, девочка. В самом деле, ни один представитель сей благородной семейки не имеет права нравственно ставить себя выше родственника, если судить сложившиеся обстоятельства простецким человеческим судом. Но если взять суд государственный…

— А ты слышала, что сказала маркиза напоследок?

Девушка подумала и кивнула:

— Да. Про титул и постель.

— Не согласна со справедливостью этого утверждения?

Васильковые глаза взглянули на меня с мучительным непониманием:

— Согласна, только… Все равно это мерзко.

— Вражда между родственниками грязна и внутри, и снаружи.

— Я не о вражде! Какое право эта старуха имеет обвинять, если сама…

— Право первого, конечно.

Роллена удивленно нахмурилась и переспросила:

— Первого?

— Если в сражении участвуют две стороны, обладающие равными силами, то преимущество будет принадлежать той, которая первой начнет боевые действия.

— Даже если она действует со злым умыслом, а не во имя справедливости?

— В любом из возможных случаев.

— Но…

Девушка задумчиво опустила взгляд, рассматривая камни мостовой, по которой мы шли к дому герцога Магайон.

Вспомнила свои собственные поступки? Молодец. Не скажу, что хотел разбередить раны в твоей душе, но, пожалуй, тебе будет полезно услышать то, что я скажу.

— Не нужно стыдиться желания выиграть.

— С чего ты взял, что я… — Последнее слово она испуганно проглотила.

— Бери пример с маркизы: она ни минуты не сомневается в праведности своих деяний.

— Почему-то не хочется следовать такому примеру.

— Ты хочешь успешно выполнить порученное Опорой задание?

Роллена кивнула, но голову не подняла.

— Тогда действуй без колебаний.

— Что же тогда следует делать? Прийти к герцогу и обвинить его? — Голос девушки на мгновение зазвенел ехидством.

— Э нет, обвинять нам не поручали. Никого. Слышала, что сказала старуха? Мы должны засвидетельствовать, только и всего.

— А что значит засвидетельствовать? Герцог может вообще отказаться говорить с нами. Или согласиться на разговор, а потом заявить, что мы все выдумали. Или…

А ведь верно. Заявление маркизы не легло на бумагу и не было подписано всеми заинтересованными сторонами. Теперь мы точно так же придем к дядюшке Хаку, послушаем, поболтаем, если нас не выставят сразу же после первого оброненного слова, но что дальше? Нас будут допрашивать с пристрастием, дабы восстановить ход дела и получить доказательства истинности событий, которым мы стали свидетелями? Но откуда уверенность, что мы не словчимся и не соврем? Пресветлая Владычица, неужели во всем происходящем снова возникает то, чему я не могу найти объяснений? Только не это! Я больше не хочу испытывать страх.

— Думаю, на сей счет нужно волноваться не нам, а Опоре. Если там посчитали, что мы справимся с заданием, значит, приняли меры, чтобы установить истину.

— У меня от твоих слов мурашки по коже, — призналась Роллена.

— Знаешь, у меня тоже. Но на боязнь у нас сейчас нет времени, потому что…

Мы уже пришли на улицу Проигранной Зари.

Наследное владение рода Магайон летом выглядело лишь чуть привлекательнее, чем зимой, и только благодаря усилиям густо-зеленых плетей дикого винограда, причудливыми узорами вольготно расползшегося по каменным стенам. Главный вход слева и справа обрамляли два узких черных полотнища, висящие, судя по всему, еще с похорон, потому что изрядно поседели от пыли и солнечных лучей, не всегда бывающих ласковыми. Герцог по-прежнему носит траур? Как-то скорбь не вяжется с появлением любовницы, грозящей стать законной женой. Он должен был бы распорядиться убрать напоминания о горе, а вместо того словно махнул рукой на мир вокруг себя. Неужели его страсть так сильна, что не позволяет уделять внимание ничему иному? Но тогда в нашем свидетельстве нет никакого прока, ведь человек, облеченный могуществом и властью, все равно поступит по-своему… Ну, Борг, попадись ты мне, услышишь много нового о себе!

Здешний привратник тоже принадлежал к ветеранам, но держался бодрее и много суровее, чем тот, что охранял покой маркизы Эгарт. Правда, явление королевского орла подействовало не менее эффективно: нас пропустили без продолжения расспросов. Но на сем сходство между нашими визитами в дома двух близких родственников и закончилось, потому что явления герцога мы прождали не менее четверти часа, дыша холодной пылью в зале с занавешенными густой кисеей окнами.