Право – язык и масштаб свободы

Бесспорно, что ядром данной модели, вокруг которого и будут выстраиваться остальные элементы, выступают юридические права и обязанности личности. Они составляют содержание правового статуса, или правовой статус в узком смысле слова[421]. К нему ряд ученых относит и другие элементы. Так, наряду с юридическими правами выделяют юридические свободы личности. По мнению большинства ученых, однако, принципиальной разницы между «правами» и «свободами» нет: свободы личности – «суть одновременно и её права»[422]. Права и свободы личности можно определить как «материально обусловленные, юридически закрепленные и гарантированные возможности индивида обладать и пользоваться конкретными социальными благами: социально-экономическими, духовными, политическими и личными»[423]. Юридические обязанности, в свою очередь, представляют собой установленную государством необходимость определенного поведения личности. При этом права и обязанности индивида настолько тесно взаимосвязаны и предопределяют друг друга, что иногда они вместе охватываются понятием «права человека» в широком смысле этого слова. Так, Б. Л. Назаров пишет: «… права человека – это не только определенные социальные возможности, но и определенные социальные необходимости, не свобода вообще, но мера свободы, которая в значительной степени регулируется посредством обязанностей и ответственности перед другими и обществом в целом»[424].

В качестве самостоятельного элемента содержания правового статуса предлагают также рассматривать «законные интересы».

По мнению Н. В. Витрука, законные интересы как интересы, которые непосредственно не охватываются содержанием установленных законом прав и свобод, но подлежат защите со стороны государства, являются, наряду с правами, свободами и обязанностями, необходимым дополнительным элементом правового статуса[425]. «Существование законных интересов наряду с правами, свободами и обязанностями, – пишет ученый, – расширяет правовые возможности личности»[426]. Однако при этом Н. В. Витрук допускает трансформацию основных законных интересов граждан в самостоятельные права.

В целом проблема выделения законных интересов наряду с правами и обязанностями носит весьма дискуссионный характер. В частности, достаточно подробно она рассматривается в трудах А. В. Малько, который определяет законный интерес как отраженное в объективном праве либо вытекающее из его общего смысла и в определенной степени гарантированное государством простое юридическое дозволение, выражающееся в стремлениях субъекта пользоваться конкретным социальным благом, а также в некоторых случаях обращаться за защитой к компетентным органам – в целях удовлетворения своих потребностей, не противоречащих общественным[427]. При этом он отмечает, что содержание законного интереса состоит из двух элементов (стремлений): пользоваться конкретным социальным благом (центральный, осевой элемент) и обращаться в необходимых случаях за защитой к компетентным органам государства или общественным организациям (дополнительный элемент, обеспечивающий реализацию первого)[428]. Особое внимание ученый обращает на необходимость разграничения понятий «законный интерес» и «субъективное право», поскольку между ними много общего, «родственного», но в то же время существуют и определенные различия. Субъективные права и законные интересы, по его мнению, – это различные правовые дозволенности: законный интерес в отличие от субъективного права есть простая правовая дозволенность, имеющая характер стремления, в которой отсутствует указание действовать строго зафиксированным в законе образом и требовать соответствующего поведения от других лиц и которая не обеспечена конкретной юридической обязанностью[429].

Иной точки зрения придерживается Е. А. Лукашева. Она отмечает, что «интерес предшествует правам и обязанностям независимо от того, находит ли он прямое закрепление в законодательстве или просто подлежит «правовой защите со стороны государства», то есть «интерес – это категория внеправовая, или «доправовая»[430].

Поскольку проблема выделения законных интересов не относится непосредственно к предмету нашего исследования, отметим лишь, что нам также не представляется необходимым выделение законных интересов как самостоятельного элемента правового статуса, поскольку по крайней мере даваемое им определение весьма абстрактно: что означает «простая дозволенность» – разве может быть дозволенность «сложной»; в чем смысл выделения такой дозволенности, которая конкретно не определена и не обеспечена соответствующей обязанностью. Поэтому более обоснованной считаем позицию, рассматривающую законный интерес как внеправовую категорию.