Право – язык и масштаб свободы

– масштаб свободы изначально задан определенными границами (правила поведения в обществе, законы государства, деньги, договорные отношения и т. п.). Воля – безгранична, «вольный» человек не подконтролен и неподотчетен в своих поступках кому бы то ни было, в своих действиях он ответственен исключительно «перед своей совестью и Богом»;

– свобода как поведенческая форма может быть реализована только в коллективе равных субъектов, отношения между которыми строятся на взаимно корреспондирующих правах и обязанностях (реализация права одним из участников «свободной» коммуникации, находится в непосредственной зависимости от исполнения соответствующей обязанности контрсубъектом и наоборот). Воля отрицает равенство и признание одинаковой значимости субъективных интересов контрсубъектов. Свое внешнее выражение воля получает в произволе (волюнтаризме), который может быть направлен как на нижестоящих (угнетение), так и на вышестоящих («русский бунт – слепой и беспощадный»), представителей социальной иерархии;

– свобода невозможна вне права и правового закона; воля по определению отрицает правовое (равно, как и всякое другое) внешнее ограничение мысленного и поведенческого самовыражения;

– свобода есть форма поведения, воля – психологический фактор, играющий роль мотиватора и катализатора совершаемых человеком действий и поступков. В зависимости от обстоятельств воля может быть направлена на реализацию свободы и на ее подавление.

Из сказанного следует, что лишены рационального смысла такие выражения как «свободная воля» и «безграничная свобода». Вместе с тем, можно и нужно говорить о «воле к свободе».

Российская ментальность исторически ориентирована на вольность. Показателем такого отношения является написанная в 1935 г. (на начальном этапе «Большого террора») В. Лебедевым-Кумачом «Песня о Родине».

«Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек!
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.

От Москвы до самых до окраин,

С южных гор до северных морей
Человек проходит, как хозяин
Необъятной Родины своей».

Применительно к рассматриваемой проблематике, в процитированном отрывке наиболее интересны два смысловых контекста: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек» и «Человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей». Получается, что в советской России в середине 30-х годов жили самые «вольные» люди мира, и что каждый советский гражданин чувствовал себя «хозяином» своей страны, со всеми вытекающими из статуса «хозяина», правовыми последствиями. Мы прекрасно понимаем, что песня выполняла идеологическую задачу и являлась одним из инструментов формирования мифа о счастье советской жизни, вместе с тем, очень важно, что при создании этого мифа, активно эксплуатировались два логически взаимосвязанных стереотипа: воля как форма жизни (связь с дыханием) и «хозяин Родины» как начальник обладающих безграничными полномочиями. Резким диссонансом «возвышенному гимну вольной советской России», звучат слова другого гениального поэта М.Ю. Лермонтова, также сказанные о России, правда, более раннего периода:

«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ».

Интересно и то, что сейчас в отношении именно этого стихотворения идет ожесточенная полемика относительно достоверности авторства самого М.Ю. Лермонтова, написавшего столь «непатриотические» строки, и то, что при внимательном сравнении, можно провести сравнение с «Песнью о советской Родине». Если у Лебедева-Кумача есть вольный человек – хозяин Родины, то у Лермонтова это «господа страны», власть которых опирается на «мундиры голубые» и «преданный народ – страна рабов». При такой системе отношений, свобода как форма универсальных социальных отношений отсутствует. Если же говорить о воле и произволе, то как уже ранее отмечалось формами его внешнего выражения могут быть безграничный гнет в отношении бесправных/не свободных подданных и, как форма столь же произвольного противодействия – народный бунт, руководствующийся в своем стихийном развитии единственной общепониманиемой и общевоспринимаемой целевой установкой разрушением «старого мира», ассоциируемого с несправедливостью, насильем и угнетением.