Право любить (СИ)

— Когда ты была в нейтральной зоне, я не мог так рассмотреть твои глаза, с близи. Я знал, что когда ты счастлива — они становятся янтарными, когда сердишься — зеленоватыми, а когда у тебя в голове кавардак — они становятся грязно-болотными. Но сейчас я заметил, что в твоих смеющихся янтарных глазах прыгают золотистые искорки, словно в них плещется твоя душа! Ты знаешь, что твоя душа золотистого цвета?

— Меня, например, …поражает то, что именно в данный момент они янтарного цвета. Неужели я счастлива? — пожимая плечами от неловкости, ответила я, пытаясь отвести от него глаза. Но он не позволил мне этого сделать. И я вопросительно добавила: — Что у тебя при виде цвета моей души, снова разыгрался аппетит?

— Не то, чтобы …, - задумчиво протянул он, и, выхватив у меня огрызок, отшвырнул его в сторону, неотрывно следя за моими глазами.

Слово «прильнул» очень подходит. Демон снова прильнул к моим губам. Он не пил, он целовал меня, чуть приобняв меня руками, сжимая их всё крепче и крепче, пока я полностью не прижалась к его телу, и он не приподнял меня от земли. Раньше, да хотя бы ещё вчера, я бы даже подумать об этом не могла, а теперь меня это влекло, я отвечала ему, словно эта страсть копилась у меня тысячу лет, дожидаясь лишь этого демона.

Я даже охнула, когда он вдруг резко опустил меня вниз, и, устыдившись своего желания продолжать, я разозлилась на себя за слабость и пороки человеческих желаний.

— А ещё называла себя девушкой консервативной, старомодных правил, — подразнил меня Рафаил.

— Всё равно ни с кем состариться мне уже не придется, — как бы оправдываясь, проговорила я, будто уже по своему желанию принимая за судьбу смерть от губ демона, — И все остальные добродетели здесь, по-видимому, мне тоже ни к чему. Но я уже взрослая, да и к тому уже не девственница, поэтому я могу у тебя спросить. Почему ты остановился? — Нет, я всё-таки нашла, что спрашивать, а главное у кого! Ну, любопытство не порок.

— А большая наглость! — закончил он мои мысли, каждый раз этим заставляя меня теряться в замешательстве. — Я не хочу спешить. Сладкое портит зубы. А вдруг я не смогу сдержаться и выпью тебя слишком быстро? У меня ведь впереди с тобой вечность, не забывай! Ты же не думаешь, что так сможешь заставить меня убить тебя быстрее?

— По-моему, о чем я думаю, секрета для тебя не представляет! — вздохнула я, наконец-то отведя от него глаза. — И как я сама об этот не догадалась?! Ведь это действительно выход! Через поцелуи и прочее страстное слияние ты, правда, можешь незаметно выпить мою душу?!

— О, здесь не всё так просто, на самом деле, — он снисходительно усмехнулся.

Нет, ну почему его это так забавляет!

— Когда я целую тебя то да, частично я продолжаю всасывать твою энергию, но ведь и ты когда целуешь меня — пьешь мою силу!

— Я тоже могу выпить всю силу демона? — опешила я.

— Лопнешь! — хмыкнул он, закусив губу. — А вот я должен быть осторожен, пусть ты мне и высказала, что с пищей играть не красиво. Но ведь это так захватывающе!

— Послушай, Рафаил, а что, … ты слышишь мои мысли на любом расстоянии?

— А почему ты меня об этом спрашиваешь? — сощурился он, снова сверля меня своими разгорающимися красными зрачками. — Если я видел тебя и слышал в «том» мире, неужели думаешь, что я не услышу, о чем ты думаешь в пещере?

— Я просто спросила! — огрызнулась я. Тут меня снова схватили и помчали ввысь.

Пользуясь преимуществами такого перемещения, демон доставил меня до входа в тоннели в считанные минуты. Он принял человеческий облик лишь на миг, чтобы сказать мне:

— Когда проголодаешься, попробуй найти меня!

Затем его прекрасный облик поглотило крылатое чудовище, и мой демон исчез из виду.

Глава 11

Как только я вошла в темноту подземного туннеля, с меня будто спала пелена, в которую меня старательно и аккуратно запеленал Рафаил. Реальность жестокая, безнадежная, тут же распахнула передо мной свои смрадные объятья. Влачение после жизни, но даже не смерть. Хуже. Бесконечные муки. Я остановилась на полпути не в силах сделать дальше и шагу. Только теперь меня начали терзать угрызения совести перед этими измученными людьми. Даже если здесь никто и не сближался друг с другом, оставаясь безучастным к чужим судьбам, то это только потому, что трудности, выпавшие на их, на мою долю — не сплочали, так как сплочает надежда, ведь её в аду не было и не могло быть. Тут каждый нес своё бремя, каждый сам по себе. Общими были лишь мечты — мечты о смерти.

Но ведь среди этих людей был Брайан, и он один здесь являлся для меня поддержкой, сочувствующим плечом. И перед ним мне стало стыдно. За то, что я имела возможность поесть и помыться, …даже расслабиться в объятьях темного красавчика. Укоры совести усилились, когда я увидела, как он, понурив голову, сидит, дожидаясь меня на краешке моего каменного ложа. Шорох моих шагов заставил его поднять глаза, в которых тут же метнулось удивление, хотя его лицо потеплело. Словно моё возвращение доставило ему умиротворение.

— Привет, Брайан, — я умостилась рядом.