Право любить тебя

Еду домой сначала. Из коробки, обтянутой черным бархатом, высыпаю на стол всякую ценную для себя мелочь. Армейский жетон, пара пуль разного калибра, которые из меня вытащили, ну и прочая дребедень. Среди всего этого добра нахожу кулон. Мама подарила почти перед самой смертью. У Антона тоже есть похожий. Это наши обереги и память. Но память всегда со мной, а вот оберег Эльке гораздо нужнее.

— Мамочка, я уверен, ты бы одобрила, — глажу его пальцами, прячу во внутренний карман.

Быстро принимаю душ, переодеваюсь в джинсы, футболку. Накидываю куртку. Прохладно на улице.

Еду к ее дому. Останавливаюсь опять у первого подъезда. Не выходя из машины, пишу, что приехал и где стою, мигая габаритами. Курю, пока ее нет. При ней нельзя. Горький крепкий дым дерет горло, сладковатый весенний воздух оседает на языке. Мне очень тревожно за все происходящее.

Слышу, как пищит домофон, хлопает железная дверь.

Элина появляется в поле моего зрения, кутаясь в длинный белый кардиган. Улыбаюсь ей. Подходит ближе, я уже без сигареты. Несет от меня дымом только, поэтому гашу первый порыв сразу ее обнять. Нет у меня пока права нарушать личную границу этой девочки. Она должна дать его сама.

— Я привез тебе подарок, — достаю из кармана и отпускаю верёвочку с кулоном. — Это мамин. Хочу, чтобы он защищал тебя, когда меня нет рядом.

— Но… — теряется. — Я не могу принять его. Он же очень важен для тебя.

— Маленькая, — делаю шаг к ней.

Элька не отстраняется. Между нами буквально сантиметров пятнадцать.

— Я ведь большой мальчик и давно сам себя защищаю, а мама у меня была хорошая, добрая и сильная очень, — делаю еще шаг и все.

Нет больше между нами расстояния. Заношу руку, зависаю в нескольких миллиметрах от ее лица. Она сама, как доверчивый котенок, тыкается в ладонь щекой.

Черт! Черт! Черт!

Это ломает все внутри меня. Ощущение ее кожи, теплое, рваное дыхание и приоткрытые губы так близко, что надо изо всех сил держать себя в руках, чтобы не поцеловать.

Она накрывает мою ладонь своей и прижимается сильнее. Это так открыто, доверчиво и… да, блин! Крышесносно это! Голова кружится. Пьянит, дурманит, и мы синхронно шумно сглатываем.

— Ты меня тоже приворожил, Кощей, — тихо произносит Элька. — И был очень нужен сегодня. Так можно говорить мужчине? — поднимает на меня растерянный взгляд.

— Так нужно говорить мне, маленькая.

Беру ее вторую ладошку, прикладываю к своей груди, туда, где колотится мое сердце, ловя синхроны с ее.

— Тебя кто-то обидел?

Молчит, а я уже в своей голове поломал и прикончил всех, кто посмел ее обидеть.

— Нет. Но было такое сильное ощущение пустоты. Ты приехал, и оно исчезло. Что еще можно говорить мужчине? Мне столько хочется сказать, но я не знаю…

— Все, что болит, все, что чувствуется, все, чего ты боишься. Мне можно говорить все, Эль.

— Покатай меня на своей машине? — умоляюще заглядывает в глаза.

— А как же брат? Он будет тебя искать.

— Равиль спит, а мы недолго. Один кружочек вокруг дома. Пожалуйста.

— Садись, — подхватываю ее на руки и несу к машине.

Помогает открыть дверь. Сажаю, пристегиваю, поправляю волосы. Обхожу тачку, сажусь за руль. Элина потерянная такая. Мне хочется увезти ее к себе и больше сюда не возвращать.

— Это мое первое в жизни свидание, — вдруг улыбается малышка.

— А у нас свидание? — улыбаюсь в ответ.

— Ты же приглашал. Помнишь? Вот, я пришла, — и снова чертики пляшут в ее красивых глазах.

— А как же галерея?

— Это будет уже второе и выйдет как будто мы встречаемся.

— Здесь есть лишнее слово, Эль.

— Какое? — хлопает ресничками и кусает губки.

И сочетается это с ее чертиками так, что я опять улетаю в свои несдержанные фантазии.

— «Как будто».

Глава 11

Элина

Закрываю глаза и позволяю Виктору увезти меня. Он не едет вокруг дома, я чувствую, что мы свернули не туда. Мне нравится вот так ощущать его присутствие, не глядя. Я даже Равиля так не чувствую, хотя он родной, с детства рядом. У Виктора потрясающая энергетика. Я купаюсь и нежусь в ней, пока он выполняет мое желание. Успокаиваюсь.

Машина останавливается. Открываю глаза, поворачиваю голову к Кощею. По радио играет легкая, ненавязчивая попса, а мы просто смотрим друг на друга. Он берет меня за руку, сцепляет в замок наши пальцы, подносит к губам и дышит на них.

— Опять холодные.

— У меня всегда так, — почему-то плохо слушаются голосовые связки.

— Я согрею. Можно? — во взгляде просьба, которой невозможно отказать.

Киваю и внимательно смотрю, как его горячие губы прикасаются к моим пальцам. К первому, второму, третьему… Очень волнительно, до дрожи в коленях.

— Все хорошо? — снова этот вопрос от него. — Если я делаю что-то не так, тормози меня.

Его губы скользят по тыльной стороне ладони. Он разворачивает мою руку и прикасается ими к запястью. Раскрывает сжимающиеся пальчики, целует в ладонь.

— Ты сейчас пахнешь иначе, — хрипло говорит Вик.

— Тебе не нравится?

— Мне почему-то кажется, что не нравится тебе. Я прав?

— Да. Мне не нравится быть уязвимой. Этот запах делает меня такой, — признаюсь ему.

— Ты не чувствуешь себя в безопасности дома?