Право любви

– Не хочу… – пробормотал, глядя в подвеску затуманенными глазами, принц, – не хочу туда ехать… глушь, скука… не хочу я знать твою тайну, пусть они разбираются сами… отпусти, мне больно… нет у меня сейчас столько денег… ты же обещал подождать… ладно, отпусти, раз так, то за половину поеду… но только на пол-луны… там же с тоски сдохнуть можно… не шути так…

– Дальше, – тихо, но твердо приказала Слава, – ты уже в крепости… тут хорошо, прохладно, кто твои друзья? Кто позвал тебя на башню? Вспоминай.

– Тут хорошо… – послушно повторил Дагеберт, – прохладно… чёртовы щели… как оттуда дует… да никто меня не убьёт… я же здесь инкогнито… дайте покои на первом этаже… или разожгите камин… тьма, какой едкий дым… О, а ты кто? Я тебя раньше тут не видел… какая красавица… что? Хочешь меня? Сейчас, малышка… сейчас… ну куда же ты так бежишь? Любишь, чтобы тебя догоняли? Стой… Сюда нельзя… осторожно… тут чинят перила… Нет! Не-ет… как больно…

– Хватит… – в дверях стояла Адистанна, и по её щекам катились слезы, – зачем вы его мучаете?

– Кто-нибудь, уведите её отсюда, – бесцветным голосом приказала королева, но под внешним спокойствием Слава впервые расслышала раздражение.

Васт немедленно отлепился от стены и, подхватив принцессу под руку, повёл куда-то, тихо и настойчиво уговаривая успокоиться. Ярославе было жаль девушку, но останавливать сеанс она не хотела. Всё равно придётся его проводить, рано или поздно, так зачем подвергать парня гипнозу второй раз? Он и без того уже почти зомби благодаря странным зельям и настойчивой, планомерной моральной атаке очень коварного и абсолютно безжалостного врага.

Все последующие вопросы, убедившись в полном подчинении принца, Слава задавала быстро и деловито, тянуть время – значило глубже уводить парня в прошлые переживания, а такие вещи не проходят для организма бесследно. Особенно для психики и умственной деятельности. А расшатанное увечьем здоровье Геба и без того сильно ослаблено постоянными дозами подчиняющих зелий и строгой системой наказаний и поощрений. И не нужно быть особым специалистом, чтобы догадаться, как именно проходила его «обработка». Оставаясь во время отъездов матери в полной зависимости от персонала, парнишка испытывал на себе всю прелесть жестокой дисциплины, специально изобретённой для него какой-то сволочью.

– Кто тебя нашёл? Почему не привели целителей? Кто с тобой разговаривал? Кому и сколько денег ты должен? Куда ты их потратил? Кто привёз кота? Зачем ему нужны птички?

Выслушав довольно внятные ответы о тех тайнах, которые Дагеберт знал, и сбивчивые о том, о чём парень мог только догадываться, Ярослава метнула вопросительный взгляд на королеву, спрашивая, все ли нужные сведения та получила. Хотя и сама догадывалась, какой та захочет задать вопрос. Рассказывая обо всём с честностью загипнотизированного человека, Геб упорно не говорил одной важной вещи – он ни разу не назвал имени своего тайного мучителя. И не потому что хитрил или боялся мести, – находящиеся во власти гипнотизёра люди на такое практически неспособны и их робкое сопротивление легко обойти, задав вопрос по-иному. Парню не позволяло раскрыть главную тайну что-то другое, более важное для него.

– Скажи, – голос моряны прозвучал ласково и вкрадчиво, а в животе у Ярославы похолодело, словно она проглотила залпом не меньше литра ледяного молока, – где он живёт, тот, кто давал тебе деньги?

– В… во дворце… – запинаясь, пролепетал Геб и начал бледнеть.

Тина подвинулась ближе и взяла принца за руку, а он уцепился за её пальчики крепко, как за последнюю надежду, совершенно позабыв, что именно этой девушке полчаса назад угрожал расправой.

– Он молодой или в почтенном возрасте? – неожиданно для всех спросила землянка, и даже Стан покосился на неё укоризненно: разве неясно?

– Молодой… – нехотя промямлил Геб и вдруг начал объяснять быстро и проникновенно: – Король должен быть молодым и здоровым, не так ли? Это очень трудная работа… совершенно не для женщин… и нужно понимать… калека-король – это позор для страны… нужно было не сопротивляться… ах ты маленький поганец… за жизнь цепляешься… а какой толк от такой жизни?! Какая радость? Лучше с башни… второй раз всё получится… и мать будет рада… сможет устроить своё счастье…

Он бормотал всё тише, а по щекам текли редкие непрошеные слезинки, заставляя слушателей отводить взоры. А когда принц устало опустил голову на подушку и, смежив мокрые ресницы, задышал сонно и ровно, никто не сомневался, по чьей воле закончен допрос.

– Найду и сама убью, своими руками. – Слава смотрела в окно, чтобы ни с кем не сталкиваться взглядом, и откровенно, не стирая слез, плакала. – И не говорите мне, что это безнравственно!

Они молчали долго, почти целую минуту, а потом Ярослава обнаружила, что её дети уже стоят вокруг неё и тихонько гладят мать по плечам, по голове, по спине…

– Ма, – шептали виновато, – ну ладно тебе… не плачь. Мы же успели, поймали его. А убьём того гада мы сами, незачем тебе руки пачкать.