Право на безумие

Поезд подъезжал к большой станции крупного города районного масштаба. За окнами показались ровные улицы со стройными рядами многоэтажных домов. Разноцветные потоки автомобилей летели целеустремлённо по своим делам, по мере приближения к центру всё чаще сбиваясь в плотные пробки. Люди-пешеходы крохотными букашками сновали туда-сюда, определяя колорит и настроение суетливой городской жизни. После бескрайнего моря нескончаемого леса такая смена декораций заметно оживляла, возвращала ощущение причастности к кипучему, насыщенному всем чем угодно двадцать первому веку. Как-то внезапно, вдруг, будто из-под земли выросло здание вокзала, проплыло нехотя в сторону противоположную движению поезда и замерло верстовым столбом, отделяя пройденную часть пути от предстоящей. Пассажиры, утомлённые ничегонеделанием в ограниченном пространстве вагона, потянулись на перрон размять кости, а навстречу им потекли измученные ожиданием перемены обстановки те, кто только собирался стать пассажиром и занять вожделенный удел в вагонном царстве. Всё пришло в хаотичное, разнонаправленное движение. Только в окружении героев настоящего повествования обстановка оставалась без изменения. По-прежнему друг напротив друга сидели два человека, которых непредсказуемый случай неизвестно пока зачем свёл вместе в одном купе Воркутинско-Московского скорого поезда. Один неподвижно, будто каменное изваяние, немигающим взором рассматривал невидимую точку перед собой, другой, откинувшись на спинку дивана, дремал или делал вид что дремлет. Оба молчали.

Вдруг дверь распахнулась настежь – и на пороге никем не званное, совсем нежданное, но со своим неоспоримым правом быть здесь появилось новое лицо. Оно выглядело вроде бы обычно, даже непритязательно, хотя угадывалось в нём нечто неформальное, неоднозначное, обещающее как минимум смену обстановки. Лицом этим оказался невысокого роста молодой человек довольно субтильного телосложения, с аккуратно выстриженной платформой на голове и в огромных, сильно увеличивающих очках. Одет он был в чёрные, идеально отглаженные брюки и чёрную же рубашку поло с белоснежным воротничком. В правой руке он держал небольшой чемоданчик по типу тех, в которых обычно носят важные бумаги или книги, а в левой большую круглую коробку, крестообразно перевязанную бечёвкой. Новенький очень походил на протестантского пастора, а точнее, на проповедника из каких-нибудь Свидетелей Иеговы или Евангельских Христиан Баптистов. Казалось, что вот уже сейчас он откроет рот и закроет его в лучшем случае в Москве,… это если повезёт, конечно. Именно так подумал о нём Пётр Андреевич и поспешил вновь притвориться спящим. Аскольд же ничего не подумал, даже не пошелохнулся, никак не отреагировав на вошедшего.

– Здравствуйте! Ангела-Хранителя вам в дорогу! – громко и основательно возвестил молодой человек.

«Ну вот, началось», – снова подумал Берзин и открыл глаза, так как продолжать притворяться спящим казалось уже невежливым, неучтивым.

– Котя! – продолжил вещать проповедник и широко улыбнулся во все зубы.

– Что? Какая котя? – переспросил Пётр Андреевич и насторожился.

– Я Котя… Зовут меня так, – пояснил тот. – Вообще-то Константин Величко, но мама и друзья величают меня просто Котя. Я привык. Поэтому и вы тоже можете называть меня так. Я только что сел на этой станции, еду с богомолья из Свято-Никольского21 монастыря. Решил пожертвовать отпуском во славу Божью. Теперь возвращаюсь домой, в Москву. Буду ехать вместе с вами. Здравствуйте!

Новый пассажир выпалил всё это на одном дыхании, словно школьник декламируя заученный наизусть отрывок на новогоднем утреннике. Он так и стоял в дверях, продолжая широко улыбаться, будто ожидая аплодисментов.

– Здравствуйте. Пётр Андреевич, – представился Берзин, чуть привстав. А про себя подумал: «Неужели пронесло? Вроде бы наш, православный».

– Аскольд. Здравствуйте, – не замедлил назваться и Богатов. Он уже вышел из состояния оцепенения и осматривал теперь нового попутчика цепким испытующим взглядом. – Да вы садитесь. Чего стоять-то? В ногах правды нет.

Котя вошёл в купе, поставил коробку на диван, закрыл за собой дверь, снова взял коробку в левую руку, огляделся, будто выбирая себе место, затем сел неподалёку от Берзина, положил чемоданчик на колени, а коробку на чемоданчик. В конце концов, сложил руки сверху и радостно заулыбался, демонстрируя этим своё полное и глубокое удовлетворение.

– Здравствуйте. Очень приятно, – закончил он представление.

В купе вновь мало-помалу восстановилась прерванная тишина. Наши герои опять приняли первоначальные позы, а Пётр Андреевич даже подумал: «Ну слава Богу, пронесло». Только Коте, видимо, не сиделось на месте, он оказался из тех деятельных и неутомимых натур, о которых справедливо говорят, что у них шило … в месте весьма не пригодном для хранения острых предметов. Он некоторое время беспокойно ёрзал, будто выискивая наиболее комфортное место на диване, несколько раз прокашлялся в кулачок и, наконец, выдал.