Право на доверие

— Он и меня спас. Он, — я невольно запнулась, прежде чем соврать, — хороший.

— Тогда почему его заперли?

Я мучительно попыталась подобрать ответ. Динька не знала про расправу, намеченную на завтра. Ей не сообщили, решили, что так будет лучше для мелкой. Может, селяне и правы.

Но окруженный недомолвками, предчувствующий беду, растерявшийся ребенок пришел ко мне в поисках поддержки и опоры. Хаос, помоги найти верные слова!

— Жители села ошиблись. Они считают, что Рик поступил плохо. Тебя же мамка в угол ставит, когда ты капризничаешь. Но скоро они поймут, что Рик не виноват. И отпустят.

— Вы мне лжете! — вырвалась Динька. — Почему вы все меня обманываете?! И мама неправду говорила, когда петуха заперла в сарае, а потом сказала, что он улетел в далекую-далекую страну. А он умер, и из него суп сварили!

Динька всхлипнула.

— И папка не вернется! Он тоже умер. И братик… теперь…

— С Риком ничего не случится, — я протянула руку, желая обнять утешить, смахнуть слезинки, блестящие на горящих щеках. Но девочка ловко увернулась. Терпение, только терпение, Лана. Спешить нельзя. — Ты мне веришь?

Динька заколебалась.

— Вы обещаете, тетя Лана?

Снова я попадаюсь в одну и ту же ловушку? Пусть.

— Обещаю…

Странно, я совершенно не сожалела об обещании, данном маленькой девочке. Прости, мелкая, я не смогу поцеловать тебя на прощание. Надеюсь, Мария передаст дочери мой подарок.

Я улыбнулась при воспоминании о жизнерадостной непоседе. Спасибо за все, чему ты научила меня, Динька. Я счастлива, что судьба подарила мне твою дружбу. Но теперь пора уходить. До свидания, мелкая. Сомневаюсь, что нам суждено снова встретиться, но буду надеяться: однажды, лет через десять или двадцать, я вновь увижу тебя, повзрослевшую и неизменно добрую, окруженную манящим ореолом любви и света. Прощай, и будь счастлива.

В углу лежали собранные сумки. Мне придется покинуть эту «хлебосольную» деревню раньше, чем я рассчитывала. Не важно. Я найду другой путь. Жаль, конечно, что не удалось решить дело миром…

…Староста гладил бороду, озадаченно смотря на меня. Я не понимала, что могло быть неясного в шести простых словах. Устало повторила.

— Я беру дракона под свою защиту.

Староста икнул и, наконец, выдал.

— Зачем вам убивец, госпожа Целительница? — почтительности в его голосе заметно прибавилось со времени суда, вероятно, потому что сейчас я выглядела не растерянной девчонкой, а властной леди, каковой мне и надлежит быть. Хотя бы выглядела, коли не чувствовала внутренней уверенности.

Вздохнула. Я предполагала, что разговор предстоит не из легких. Терпение, Лана, сегодня твой главный помощник.

— Мне нужен слуга. Вы ведь знаете законы, уважаемый?

— Госпожа, — староста тщился решить непосильную задачу. — Сами видели, что он на поляне натворил. Он демон западный! Ваши сестры велели казнить предателей без жалости и пощады.

— Я отменяю приговор. Дракон мне нужен живым.

Не получается у меня властный тон. Харатель сахарным голоском заставляет дрожать закаленного в боях воина, а я не способна напугать одного деревенщину. Староста скривился, будто от зубной боли, но от своего не отступил.

— Госпожа, не могу я его отпустить, не правильно это, чтоб убивец от наказания ушел. При всем моем уважении, что я людям скажу? Южный Храм далече, а с соседями полвека прожил и еще, дай боги, столько же проживу. Не могу я вмешиваться. И вам, госпожа, не советую. Вы хоть и помогаете нам, а все ж чуждая здесь…

Чужая. Все правильно. Я и не желала становиться своей. Мне просто требовалось временное убежище на зиму. Пришла пора прощаться. Однажды начатый путь обязан быть продолжен.

Я накалякала замысловатую подпись. Глупо сочинять письма, когда достаточно немного магии, чтобы связаться с любым драконом, который согласится ответить. Я знала, мне не откажут в беседе. Дело в другом. Я боялась взглянуть в глаза той, кому предназначено письмо. И увидеть в них разочарование или снисхождение. Не уверена, что хуже. Не оправдать ожидания дорогого человека, не дотянуться до непомерно высокой планки. Впрочем, разочароваться можно лишь в том, кого считают по меньшей мере равным себе, а вот когда на тебя смотрят со снисхождением, значит, заранее отказывают в возможности достичь чего-либо.

Хватит! Я же решила больше не прятаться за чужие спины. Я смогу обойтись без опеки мамок и нянек. Сама, только сама!

— Алис, — протянула руку, собираясь закрепить свиток на ошейнике кошки. Моя Спутница недовольно сощурилась, заворчала, хвост стукнул по столешнице.

— Алис, кроме тебя, мне некому доверить это письмо. Отнеси его Альтэссе. Пожалуйста.

Кошке не нравилась моя просьба, не хотелось расставаться, но она покорно ждала, пока я прилаживала свиток. Не удержавшись, я коснулась рукой шерстки. Странное ощущение, словно утрачиваешь частичку сердца.

— Береги себя.

Спутница потерлась макушкой о пальцы, выпрыгнула в окно, растворившись в темноте. Пожалуй, мне тоже пора. Решение принято, осталось исполнить его.