Право на эшафот (СИ)

— Случайно не знаю. — Она задумчиво смотрела на свои руки, лежащие на столе, ухоженные руки без малейшего намёка на возраст. — Но с неё сталось бы отправить что-то личное. Что ты ответила наглецу?

— Что мне наплевать на его угрозы.

— Правильно, Фани. — По губам тёти скользнула одобрительная улыбка. — Смотрю, он тебе не понравился?

— Он красивый, — возразила я. — Но чтобы поддаться на шантаж, этого недостаточно. Предположим, он обнародует что-то из писем, так мне даже стыдно не будет, потому что я их не писала.

— А ведь точно же. — Тётя прищёлкнула пальцами, вызвав лёгкий струящийся дымок. — Даже если он вздумает говорить о нарушении обещания выйти за него замуж, ты всегда можешь утверждать, что не писала эти письма.

К предложению тёти я отнеслась скептически: если постоянно пользоваться одним и тем же приёмом, то рано или поздно кто-то да догадается, в чём дело.

— Это если у него нет чего-то посерьёзней.

— Да что у него может быть? — расслабленно улыбнулась тётя. — В любом случае он вначале попытается решить дело миром через меня. Возможно, от него удастся недорого окупиться.

Я вспомнила жёсткие пальцы на предплечьях и глаза, горевшие неприкрытой злобой. Что бы тётя ни думала, Эмилио точно не из тех, кто согласится на подачку. Ему нужно было всё. Но можно без меня.

В дверь постучали и, после разрешения войти, к нам заглянула испуганная рыженькая горничная, которая мне сообщала о приходе короля. Сейчас она тоже выглядела испуганной, но сообщила всего лишь о приходе некоего сеньора Охедо.

— Мария, пригласи его пройти сюда, — обрадовалась тётя. — Как он вовремя. Впрочем, Альберто всегда приходит вовремя.

— Мне уйти? — спросила я.

— Разумеется, нет, — удивлённо ответила она. — Я его приглашала как раз по твоему вопросу. Это один из лучших специалистов даже не страны, а всего континента.

Один из лучших специалистов походил на католического монаха, чему очень способствовала окружённая венчиком седых клочковатых волос блестящая лысина, сильно смахивавшая на тонзуру, и бесформенная мантия, давно потерявшая первоначальный цвет. Ему бы ещё подпоясаться верёвкой и надеть на ноги что-то наподобие сандалий с деревянными подошвами — вообще стал бы неотличим. Но пришедший сеньор обувь любил удобную и дорогую, что сильно выбивалось из остального облика.

— Селия, ты всё хорошеешь, — галантно сказал он тёте, едва её заметил. — Двуединый, вот уж над кем годы не властны: ты становишься только лучше, как выдержанный херес.

— Ах, Альберто, — томно проворковала тётя на манер девицы на выданье, — твоя сладкая лесть противоречит тому, что я вижу в зеркале.

— Не выдумывай, Селия. Что ты там можешь увидеть, кроме молодой и очень красивой доньи?

— Будет тебе, Альберто. Ты меня смущаешь перед лицом племянницы.

Только тут он заметил меня, повернулся, осмотрел, еле заметно двигая пальцами, словно выплетал сетку втайне от строгого учителя, а потом спросил:

— Итак, Селия, ты опять влезла во что-то нехорошее? Что с твоей племянницей?

— Бласкес уверяет, что она сама наложила на себя блок. Но Эстефания ничего подобного не помнит.

Тётя улыбнулась неожиданно заискивающе. Наверное, навестил нас не просто друг её юности, но весьма важная персона.

— Бласкес всегда был слишком самонадеян. Разумеется, это работа не твоей племянницы. Хотя при беглом осмотре кажется именно так. Я бы поставил на близкую родственницу, потому что аура хоть и похожа, но и не идентична.

Тётя нахмурилась, я тоже, потому что мы наверняка подумали об одном и том же: аура изменилась, потому что в теле теперь другая душа. Если только…

— Увы, Альберто, единственная близкая родственница Эстефании — это я, а у меня не было возможности у неё побывать, если ты помнишь.

Она выразительно улыбнулась, намекая на своё заточение в монастыре. Но я на месте уважаемого сеньора к её словам отнеслась бы с изрядным скепсисом, поскольку заключённой тётя не была, а порталы, как я успела заметить, тут в ходу.

— Но, в сущности, это неважно, — продолжила тётя, отвлекая кавалера улыбкой от могущих возникнуть подозрений. — Важно, сможешь ли ты снять этот блок, потому что у Фани нынче из-за него большие проблемы.

Он засопел и уставился на меня, потирая тщательно выбритый подбородок. Пожалуй, впервые в этом мире мужчина смотрел на меня не как женщину, даже не как на человека, а как на некую задачу, ключ к решению которой надо подобрать.

— Блок точно родовой, — наконец ответил он. — Подобраться к нему сложно, но можно, особенно если ты, Селия, дашь мне возможность покопаться в ваших архивных записях.

— Это исключено, — резко бросила тётя и тут же смягчила резкость улыбкой. — Альберто, фамильные секреты не могут быть доверены постороннему лицу, кроме как для предотвращения опасности для жизни кого-то из семьи. Речь об этом пока не идёт.

— Тогда буду думать, — ответил Альберто. — С ходу такой блок не снять, только предположить варианты. Я подумаю, какой оптимальней использовать.

— Фани, дорогая, ты, наверное, устала за сегодня? — проворковала тётя. — У тебя выдался такой тяжёлый день. Можешь пойти и наконец отдохнуть.