Право на эшафот

Она отмерла, уверила, что выдаст все, что я пожелаю, и засуетилась, притаскивая одно платье за другим. Выбрала я плотное темно-серое, посчитав, что в дороге будет самое то. Отправилась переодеваться с радостью, потому что хозяйка ослабила мне корсет и я смогла вздохнуть почти полной грудью. Это поспособствовало приливу крови, насыщенной кислородом, к мозгу, и я поняла, что мне нужен корсет, зашнуровывающийся спереди, поскольку в ближайшее время у меня будет недостаток горничных. Так что корсет я тоже заменила, немного попыхтев в попытках справиться с ним самостоятельно. А еще разобрала сложную прическу и переплела волосы в обычную косу, которая наконец прикрыла шею. После столь несложных действий я почувствовала себя почти счастливой – больше ничего не напоминало о том, что меня сегодня собирались обезглавить.

Когда я вышла из-за ширмы, Диего окинул меня восхищенным взглядом.

– Никогда бы не подумал, что вам может пойти этот ужасный цвет. Но вы кажетесь еще нежнее и беззащитней.

– С вашими комплиментами можно чай пить. Они с каждым разом все слаще и слаще.

А сам выдающий комплименты тип вызывал у меня все больше и больше подозрений. Он явно не случайно шлялся на задах гостиницы и теперь играет роль рыцаря, спасающего прекрасную даму из лап дракона. Но странно спасающего – путем уговоров вернуться к дракону, потому что так будет лучше для нее. Мол, съедят быстрее и безболезненней. Мутный тип. И прилипчивый.

– Один ваш вид вызывает у меня вдохновение.

– Сеньора, у вас найдутся еще одни ножницы для моего спутника? На него нахлынуло вдохновение, его нужно срочно на что-то использовать.

Она спохватилась и принесла из подсобки ножнички в количестве трех штук. Горка жемчужин на столе росла прямо на глазах, правда, в основном благодаря усилиям хозяйки лавки. Вдохновленный же Диего только тем и занимался, что сыпал комплиментами. Обезжемчуженное платье я все-таки оставила в лавке, взамен милая сеньора выдала тряпичный кошель, больше напоминавший вышитый мешочек, куда я ссыпала драгоценные бусины. Кошелек получился увесистым и приятно оттягивал руку. И это я еще не обменяла его содержимое на деньги. Золотую вышивку трогать не стала: даже если в состав действительно входит золото, в чем я очень засомневалась, оценив вес, то, пока мы будем ее отпарывать, меня найдут все заинтересованные лица.

– И куда вы теперь, Эстефания?

– Сначала к вашему ювелиру, а потом… – Я заметила, что сфера опять замерцала, указала на нее и спросила: – А не научите ли вы меня столь полезному заклинанию?

– Вы хотите, чтобы теперь уже мне отрубили голову? – неожиданно обиделся Диего.

– С чего вдруг вам ее отрубят?

– Боже, дорогая, откуда вы вылезли, если не знаете элементарных вещей?

– Мы с тетей жили очень уединенно. Что я, по-вашему, должна знать?

– То, что обучать магии могут только в университете Труадона. Всем, кто нарушает этот закон, грозит смертная казнь.

– За что? – выдохнула я пораженно.

– За распространение знаний среди тех, кто не принес присягу стране, – чуть удивленно ответил Диего. – Вы правда этого не знали?

Я помотала головой, из которой вытряслись размышления Эстефании по этому поводу.

– Меня не учили, но я думала, это потому, что женщинам магия не нужна. Серьезная магия, имею в виду.

– Ну почему же, в нашем университете есть и студентки. Из низов, разумеется, для них это неплохой шанс подняться, заработать и получить относительную независимость. Сейчас около десятка учатся.

– Какие глубокие познания о внутриуниверситетской жизни. С чего бы это? – протянула насмешливо.

– Меня в прошлом году привлекли преподавать в качестве наказания. Осталось еще два года. Вот, мучаюсь, можно сказать, денно и нощно. – Он издал душераздирающий вздох, но морда у него была хитрющая.

Не так уж он там и страдает. Скорее, зарабатывает новое наказание, пересчитывая вдоль и поперек учащихся сеньорит.

– И вы все равно не можете меня ничему обучить?

– Именно. Разрешено передавать бытовые и те заклинания, которые считаются семейным достоянием. Их обычно не светят, но вы ведь наверняка именно с помощью такого и прошли испытание артефактом Истины.

Его глаза жадно блеснули, выдавая настоящий интерес.

– Я прошла, потому что ничего никому не подливала. Не виновата я, понимаете?