Право на легенду

«…Ты была сегодня всякой. Была веселой, смешной, грустной. Теперь тебе страшно: ведь я еще могу проехать мимо. Я не проеду, не бойся…»

— Тебе налить еще?

— Не надо. Скажи, а твой отец не очень удивился, что ты приехал со мной? Все-таки, знаешь…

— Он у меня человек свободомыслящий, — улыбнулся Павел. — Живет и мыслит на уровне современных представлений о семье и браке. Хотя…

И тут ему вспомнился недавний разговор с отцом. Обыкновенный разговор, о котором он забыл тогда через пять минут.

Это было перед отъездом Павла к тетке. Таня написала, что ей тоже хотелось бы поехать с ним в деревню, но, как на грех, она берет сейчас уроки английского языка у какой-то особенной англичанки, так что придется отложить. Как ей ни жаль.

— Заткнет она меня за пояс, — добродушно сказал Павел. — Целеустремленная натура. Я, дурак дураком, буду в реке пиявок кормить, а она делом занимается. Ты бы на меня повлиял, что ли, чтобы я тоже за диссертацию сел.

— Не имею морального права, — сказал отец.

— Это еще почему? — рассмеялся Павел. — Какие за тобой грехи?

— Были грехи, сынок… В тридцать пятом году, в январе, сразу после праздников, я должен был защищать кандидатскую диссертацию. У меня была великолепная тема, богатый материал — кое-кто поговаривал даже, что тут и до докторской недалеко. Я тогда только что познакомился с твоей мамой, она приезжала в Москву на Новый год. Праздники кончились, ей надо было возвращаться в институт, мне готовиться к защите, а мы вместо этого собрали какие у нас были деньги и поехали на Кавказ, в свадебное путешествие. Тогда на Кавказ поехать было не раз плюнуть…

— Точно! — сказал Павел. — Мне мать об этом рассказывала.

— Но я все-таки защитился, — продолжал отец. — Правда, через год. Руководитель мой был озадачен таким несерьезным отношением и хотел было даже от меня отказаться, но я сумел его убедить, что поступил вполне в духе своей диссертации. И знаешь, Паша, это была столь убедительная аргументация, что профессор сменил гнев на милость и потом даже упоминал ее в своих лекциях.

Он весело посмотрел на Павла и рассмеялся.

— Честное слово! Правда, в учебник ботаники это не вошло. А жаль… Моя тема была связана с теорией стадийности. Ты, наверное, помнишь, что каждый организм в своем развитии должен пройти несколько стадий, то есть какое-то время подвергаться воздействию определенных факторов. Например, озимая пшеница. Если она не пройдет яровизацию, то из нее вырастет трава в человеческий рост, но колоситься она не будет. Понимаешь?

— Это я еще в школе учил, — сказал Павел. — Правда, там без подтекста было. Без намеков на то, что свадебное путешествие связано с теорией стадийности.

— Ты попал в точку! Именно эту сторону стадийности я и раскрыл своему руководителю. Дело в том, Паша, что человек тоже проходит все определенные ему природой стадии, но в отличие от животных он должен пройти еще и стадию влюбленности. Состояния, когда ему не только разрешены, но и положены поступки, не всегда лежащие в рамках благоразумия…

— Ловко, — усмехнулся Павел. — Ты, я смотрю, теоретик.

— У каждого своя теория. — Отец вдруг стал серьезным. — Я лично убежден, что стадия влюбленности, пусть безрассудной, сумасшедшей, какой хочешь, просто необходима, иначе получится пустоцвет. Как у пшеницы. И пусть через год забудутся глупые восторги и телячьи нежности, как вы теперь называете, но стадия уже завершена. И вот тогда давайте, с божьей помощью, устраивайте свои товарищеские отношения, свою прохладно-деловую жизнь, основанную на общности взглядов и уважении.

Он помолчал. Потом неожиданно добавил:

— А Таня действительно целеустремленная натура. Тут бы тебе можно и поучиться.

Павел только теперь вспомнил этот разговор. Мало ли они с отцом беседовали. И только теперь понял, что отец, должно быть, не случайно заговорил об этом.

— Тебе понравился мой отец? — спросил Павел.

— Очень!

— Он у меня человек мудрый. Он даже мудрее, чем я думал. Ну вот, можно считать, что половина дела сделана.

— Ты о чем: какая половина?

— Мы познакомились с родителями.

— Да, познакомились… Знаешь что? Пойдем отсюда.

И снова молчаливый круг по Садовой, снова бегущие встречь фары и красные пуговки стоп-сигналов. Так уже было сегодня. Бегство от самого себя. Пора останавливаться.

«У меня в кармане билет на завтрашний поезд, приказ о назначении, характеристика, где сказано, что я отличнейший специалист, рекомендательные письма к влиятельным людям, Танькины письма, каждая строчка которых сулит мне спокойную жизнь, — целое богатство у меня в кармане; я собирал его сам, по частям, чтобы жить по-другому, и если бы мне вчера сказали, что все это я отдам без разговоров только за то, чтобы вот сейчас поцеловать ее, я бы тихо ахнул.

Теперь пусть ахают другие».

Павел подогнал машину к тротуару и зажег свет.

— У тебя есть две копейки? Нет? Подожди. — Он порылся в карманах и протянул ей монету. — Вон автомат. Иди и звони домой. Мама еще не спит.

— Что я должна ей сказать?

— Не знаю…