Право на любовь (СИ)

Ничего прежде я не испытывала! Я потерялась в собственных чувствах, ощущениях, эмоциях. Всё моё тело дрожало в его обжигающих кожу руках, а внутри меня разгорался настоящий пожар, заставляя двигать ягодицами в этом безумном темпе. Ещё мгновение… ещё… ещё… ЕЩЁ! И я на вершине экстаза! Разлетаюсь на миллионы атомов, чтобы вновь собраться и снова взорваться, как сверхновая в бескрайней вселенной. Нашей вселенной на белых простынях отеля.

Да… Я уже никогда не буду прежней. Ведь до Паши я не знала, как это безумно прекрасно! А насчёт моих парней он прав. Всё они были конченные мудаки, не умеющие трахаться!

Самый лучший мужик, мой гуру секса, скатывается набок рядом со мной.

— Ну что ты там живая, Змейка? — и, задыхаясь, шлёпнул меня ладонью по заднице.

— Ай!

Подаю я признаки жизни, лёжа на животе и уткнувшись лицом в скомканное одеяло. Даже говорить сил нет, не то чтобы приподняться и посмотреть на его довольную физиономию. А он доволен. Слышу по срывающемуся дыханию и хриплому голосу.

— Живая, — подтаскивает меня к себе. — А ты страстная штучка, Змейка.

Его губы целуют моё плечо. Так приятно, но ужасно жарко. И откатиться сил тоже нет. Да, и позлорадствовать надо, чтобы не зазнавался.

— А читала, что заниматься любовью в такой позиции это неуважение к женщине.

Да, читала! И если честно, только сейчас подумала об этом. Он трахнул меня сзади. Совсем не романтично! Чёрт, какая романтика?! Он бандит. Но такой охренеть какой секси бандит.

Он переворачивает меня набок лицом к себе.

— Ну, во-первых, мы не любовью занимались, а так перепихнулись по обоюдному согласию, — и подмигивает мне, мол, сама же настаивала. — Во-вторых, ты хоть и не девственница была, но до женщины тебе далековато. А в-третьих, вот что я тебе скажу, — проводит большим пальцем по моей щеке, убирая прядь волос, потом медленно ведет ладонью вниз. А глазки-то синие хитренько прищурились. — Это кстати, в твоих книжках не напишут. Оставь я тебя на спинке лежать, ты бы опять за старое принялась. Пищала бы изображая страсть. К тому же думала, а красиво ли пищишь? Или, может, губки прикусывать для разнообразия? В общем, ни хра бы не расслабилась. А так у тебя, моя хорошая, мозг отключился и это место думать стало, — и как щипанет меня за задницу.

Я прям подпрыгнула. Больно.

— Дурак, что ли?! — взвизгнула я и погладила горящие место.

А ведь прав дядя. Всегда об этом думаю, когда с парнем. Всё представляю себя со стороны, и кривляюсь, чтобы поэротичнее выглядеть.

— Дурак, Змейка. Какой я дурак! Вместо взрослой бабы вчерашнюю школьницу в койку затащил, — шутя сетует Паша, похлопывая меня чуть выше бедра. — Чёрт возьми, мне понравилось! Здесь пахать и пахать, и до нужных размеров ещё долго не распашешь.

Так это он сейчас о чём? О том, что я там для такого мужика слишком узкая? Сама это ощутила, когда его член пытался полностью во мне поместиться. Или о том, что я такая неопытная и со мной ещё работать и работать? Но в любом случае, меня это задело. И нахмурив бровки, я на попе стала отползать от хитро ухмыляющегося Паши. А тут ещё мои глазки зацепились за наливающийся хотением член, ну, очень опытного мужчины. Вот неугомонный какой! Где-то я читала, что после сорока мужиков можно смело переводить в категорию «однополчанин». Это когда их хватает на один раз за ночь. А тут прям Паша рвёт в клочья всю возрастную статистику. С тестостероном у него всё отлично!

— В правильном направлении отползаешь, Змейка, — уже с хрипотцой говорит он, и кивает за мою спину. — Там в тумбочке презик возьми.

Презик, так презик. Поворачиваюсь полу боком, чтобы дотянуться до тумбочки, и в мою ягодицу тут же впивается его рот. Жадно покусывая, Кастет поднимается вверх к пояснице. Я от предыдущего раза ещё не отошла. Тело горит огнём. Особенно, шея и плечи. И только сейчас до меня доходит, отчего такая жгучая боль. Мамин… нет уже мой знакомый, кусал меня там с упоением кота, покрывающего охочую кошку.

— Ммм, — простонала я, выгнув спину под ним, и потянувшись рукой до тумбочки.

Открываю её, но среди шуршащих упаковок случайно нащупываю ствол пистолета. Другая бы на моём месте, схватила презик и сделать вид, что ничего не нашла. Но это та, у которой чувство самосохранения зашкаливает. Со мной только всё иначе. Где нужно бежать, я стою. А где нужно молчать, я нарываюсь на откровенную грубость своим острым языком. И что я делаю? Правильно. Вытаскиваю вместо презерватива пистолет. Ну, не дура ли?

— Вау! — мой восхищённый возглас железному оружию в моих руках, а не тому, что горячим тараном ткнулось в промежность. — ПМ! Макарушка! У брата такой же!

Кастет отсаживается и с невозмутимым видом забирает у меня пистолет. Но по резко ставшими тоненькими щелочами глазам понимаю, что я ни сколько разозлила, сколько его удивила. Особенно, то, что у него с моим братом одинаковые предпочтения в игрушках для очень взрослых дядей.

— Я те чё сказал достать? Презервативы. А ты чё достала? — ровным, но властным тоном спрашивает Паша.

— Пистолет, — отвечаю, бросив беглый взгляд на оружие в его руке.