Право на любовь (СИ)

    «Почему я должен отдавать отцовскую катану этому «нелюдю»? ожет быть, все решить одним ударом японского клинка – раз и навсегда? Сделать счастливой женщину, которую по-настоящему полюбил,избавить ее от зверя в человеческом обличии. Разве, не так поступали рыцари в средние века? Благородные мужи стрелялись на дуэлях, ради дамы сердца, и шли на эшафот, ради любви. Неужто мой удел – прозябнуть в каменных джунглях, окруженным стекло-бетонными стенами, модными гаджетами,и скачками за «призрачным» сытым счастьем? Призвание мужчины – иметь дело с кровью…»

    Неожиданно, я заметил, что хожу по асфальтовому пятачку уже довольно долго. Даже пожилой сторож на стройке вышел из вагончика, и пристально посматривает в мою сторону. Я взглянул на часы: половина седьмого. Прождав до семи часов вечера, я вернулся домой,и повесил катану на свое место, ровно за пять минут до прихода отца.

    Тогда я не знал, что когда ходил возле стройки с катаной под курткой, ожидая капитана Белова, он давал показания следователю из собственной безопасности, по каким–то старым «грешкам». Через полгода,когда милицию переименуют в полицию, капитан Белов не пройдет переаттестацию, и пойдет работать водителем-дальнобойщиком

    В школе я узнал, что Татьяна Викторовна уволилась,и уехала с дочкой в другой город. Однажды я отыскал ее маму, Юлию Сергеевну, но она так и не призналась мне, куда уехала Татьяна с дочкой, настолько ее запугал бывший зять. Вскоре и сама Юлия Сергеевна продала квартиру и уехала. Так я навсегда потерял все ниточки,которые связывали меня с Таней.

    Через два месяца меня все равно выгнали из школы, за избиение пьяного трудовика Никифорова, пристававшего к однокласснице. К тому времени мне исполнилось шестнадцать, и я пошел pаботaть на Меxанический завод слесарем. После армии устроился монтажником, проеxал вeсь Юг Рoссии вдoль и пoперек, заочно закончил Нефтяной колледж.

    В августе две тысячи семнадцатого наша бригада работала в Новороссийске, на нефтяном терминале. Шеф расщедрился и снял для нас три номера в одном из пансионатов Кабардинки. Это была одна из лучших командировок. По вечерам мы наслаждались теплым ласковым морем, пили легкие домашние вина, ели вкусные шашлыки, и бегали на набережную, на дискотеку. В последний день,когда уже погрузили сумки в «Уаз», я пошел к администратору взять квитанции об оплате. И вдруг, меня как молнией ударило, в стеклянное фойе пансионата входила она, Татьяна, с белобрысым, упитанным карапузом лет трех. Сзади шел невысокий, коренастый мужик, с двумя спортивными сумками, и длинноногая девочка-подросток. Татьяна села в кресло, взяв малыша на колени,и крикнув девочке:

    – Оля, помоги папе заполнить анкеты.

    Я подошел поближе, и увидел, что она совсем не изменилась за прошедшие семь лет : такая же красивая, желанная, с большими, удивительными, но немного усталыми глазами.

    – Здравствуйте, Татьяна Викторовна.

    Она вздрогнула, и повернула голову:

    – Здравствуй… Сережа. Ты как здесь? - она окинула меня взглядом с ног до головы. Я был одет в синюю спецодежду, со светоотражающими полосками.

    – Я по работе, вот, уже уезжаем… а вы, значит, отдыхать?

    Коренастый мужик, возле стойки администратора, покосился в мою сторону.

    – Да вот, решились, наконец-то, первый раз за три года.

    Малыш у нее на коленях молча и с интересом разглядывал меня.

    – А как у вас вообще, как дела? – я немного волновался.

    – Все отлично, Сережа. Сам-то как?

    Дверь приоткрылась и выглянул наш прораб Пешков:

    – Круглов, квиточки забрал? Ехать пора! Цигиль-цигиль! – он быстро постучал пальцем по часам.

    Я неторопливо положил квитанции в папку:

    – Вот такие дела, Татьяна Викторовна, все на бегу да на лету. Ну, счастливого вам отдыха!

    – И тебе счастливо, Сережа!

    В машине я вскипел:

    – Николаевич, куда спешим? Не дал с человеком толком поговорить!

    – Вот тебе телефон – звони шефу и объясняйся. Мы в десять должны уже в Крымске быть!

    Наша машина ехала по горному серпантину. Как же хотелось крикнуть водителю:

    «Стой!»

    Броситься назад, к ней, к моей Тане – обнять, целовать ее до страсти,до безумия, утонуть в ее груди, раствориться, слиться воедино... Я отвернулся к окну,и посмотрел в морскую даль. Где-то там, далеко за горизонтом, казалось, что море сливается с небом, будто образуя единое целое, но я знал, что это не так, море и небо никогда не сольются,так же, как уже не соединяться вместе наши с ней судьбы…