Право на меч

На пристани хуже пчел трудились моряки, денщики, самые отчаянные из девиц легкого поведения, зазывалы, певцы…

Я шел против течения толпы, еле пробиваясь в мелкие зазоры между плечами, корзинами, поклажей.

– Скажите, как давно «Луций» бывал у причала? – крикнул я мастеру склада.

Он не расслышал меня в первый раз. Во второй – расслышал, но не захотел отвечать. На третий я расплатился серебром.

– Вы не из Крига, верно? – Старший тщательно осмотрел монетку.

Глупым людям важнее всего знать, кто откуда пожаловал. Я хотел сострить, отыграться за свои же деньги, но старший склада продолжил:

– «Луция» не видали более полугода. Говорят, политика.

– Что?..

– А я думаю, все сложней. Такое доходное судно, как «Луций», точно попало в неспокойные воды. Как уж тут торговлю вести, когда по ту сторону нет короля, да? Дикари, – пожал он плечами.

Я прислонился спиной к складу и, повременив, спросил:

– Выходит, больше в Содружество никак не попасть?

Старший закатил глаза. Работать он явно не любил: ни бесплатно, ни за деньги.

– Может, «Пичуга» еще ходит. «Пичуга» по записи будет швартоваться в начале зимы. Точнее не знаю, спросите кого другого.

И замахал на меня рукой, будто это я просил монеты в обмен на плевое усилие – парочку слов.

Так мы и разошлись. Побродив по порту, я убедился: «Пичугу» видели совсем недавно, а значит, ожидать ее от трех недель в лучшем из случаев. Замены «Луцию» не было. И, похоже, еще долго не будет.

Я дошел до пристани, на которой клялся себе, что не вернусь к семье. Похоже, у чертовки и правда водились уши. Дороги назад нет.

«Только когда некуда будет отступать, ты поймешь, на что способен», – обещал Саманья. Я улыбнулся кромке воды, смотря в сторону Содружества.

Не было ни дня, когда я бы скучал по тебе, наставник. Все оттого, что твои уроки всегда со мной. Слова почти ничего не стоят – слышишь ты их или произносишь сам. Но именно они остаются, даже когда человека давно нет.

И как я обошелся со своим же словом? Я вздохнул и исправился. Пристань слушала, а шум прибоя и говор моряков скрывал мой голос.

– Маловато просто обещать остаться в Воснии, милая. Я уже понял. Если переживу бой с Беляком, даю слово – покину Криг. Встану под флаг, найду другой город, где меня примут. Довольно.

Я покинул манеж в Содружестве, чтобы найти такой же в другом краю.

Легко тянуться к знакомому. Не заметишь, как пляшешь под старую песню. Все оказалось сложнее, чем я думал. Чтобы получить новое, не стоит прикипать к старью.

– Может, я пришлю тебе письмо, – пошутил я. – Из дальнего города…

Оттуда, где все сойдется, как надо. Где я действительно смогу решать, что мне делать. Кого побеждать, с кем воевать и какие друзья мне по нраву.

В чертовом Криге пристань и Содружество слишком близки. Путь к отступлению. Якорь. И он утянет меня на дно.

– Рыба! Много рыб! – бормотала девочка у ящиков, спрятавшись за углом. – Свежая! Свежий рыб!

И опасливо смотрела на улицу пошире – туда, где шатаются патрули. Я заметил торговку лишь потому, что всегда смотрел в тот угол на перекрестке Привозов. Паршивая ночлежка для шестерок Варда. Прикрывая кошель пальцами – Восния научила меня многому! – я шел дальше, к восточным воротам. Сегодня я был страшно богат, пусть и ненадолго.

А вот и переулок Железногор. Двенадцатая лачуга по левую руку, с большой уродливой трубой. Даже у Гекли есть свой дом.

Я помнил их лица и знал, где живут прихвостни Симона. Обещался, что возьму стилет и прирежу подонков во сне, как закреплюсь в городе. Только их было слишком много. Я даже не успею насладиться возмездием – к утру меня уже отыщут.

Шутка ли, при суровых указах отца я видел больше свободы.

Выбравшись за стены Крига, я проверил, не следит ли кто за мной. Чудная Восния: только Лэнгли интересовался моим мастерством в мечах. Остальные предпочитали знать, с кем я пью и что покупаю.

В пригороде и дышалось легче. Я встал перед конюшней. Запах конского навоза все еще лучше, чем топленый жир. Я подошел ближе к стойлам и неуверенно спросил у старика на скамье:

– Вы торгуете конями?

Он пожевал соломинку, передвинул ее языком из одного угла рта в другой. Причмокнул:

– И меринами, и кобылами, коль у вас деньжата есть.

Я заглянул за его плечо, присмотревшись к товару. И похлопал по кошельку – монеты послушно зазвенели.

– Показывайте.

Самый мирный город Воснии не мог похвастаться добрыми ценами.

– Энтот, третий слева, уходит за два десятка. Гордость Крига! Точнее, наших пород, а еще точнее…

Я не слушал бормотание старика. Все, что я делал в Криге, – кривил душой. Удивительно, что мое сердце еще бьется после того, как я его не слушал.

Бьется ли?

Из всех скакунов мой взгляд привлек лишь один. Я подошел ближе.

Белый. Почти такой же, какого я украдкой вывел из отцовских конюшен, чтобы проверить, насколько быстро мчится чистокровный жеребец. Я потер старый шрам на руке. Крепко мне тогда досталось.

– Вон тот, что в яблоках, – лучший для турнира. Спокоен, как валун. Послушнее, чем шлюхи Его Величества…

– А как звать этого красавца? – я кивнул на денник перед собой.