Право на месть

– Я приму душ перед уходом, – говорю я, чувствуя, как ветерок возвращает мне в лицо дым, который я выдыхаю. – Если моя мать учует запах табака, ух, начнет икру метать!

– Ты ей скажи, что тут была моя мать и она курила.

– Да не стоит все это такой суеты. Ты же знаешь, какая она. Иногда просто забывает, что я расту.

Остальные уже ушли. Андж нужно было успеть на какой-то семейный ланч, и мама Лиззи забрала ее полчаса назад. Она и меня предлагала подвезти, но я еще не могу смотреть в глаза матери. Она захочет поговорить, будет спрашивать, как прошел вечер, и мне нужно придумать что-нибудь, чтобы ее ублажить, или нестись сломя голову в свою комнату и спрятаться с головой под одеялом, это единственное, что мне по-настоящему хочется сделать. Мама меня выводит из себя, а когда я выхожу из себя, она обижается. Ну и в любом случае еще нет половины одиннадцатого. Если бы Анджеле не нужно было вставать, мы бы все еще дрыхли.

– Она никогда не курила? – спрашивает Джоди.

– Не-а. Она и не пьет почти. И в моем возрасте она, наверно, была полным лузером.

Я чувствую, что совершаю предательство, но так я самой себе кажусь круче, хотя на самом деле я мышка в нашей группе, к тому же самая заурядная. Может, это меня и беспокоит. Наверное, мы с мамой слишком похожи. Обе до жути средненькие.

– По крайней мере, она у тебя есть. – Джоди не смотрит на меня, ее взгляд устремлен в сад. Она кидает окурок на дорожку. Кивает мне – делай, мол, то же самое. – Уберу потом.

Джоди наливает огромные кружки кофе с молоком, и мы располагаемся в креслах в гостиной. Ее дом имеет образцовый вид – красиво, но безлично. Меня это каждый раз удивляет.

– Не знаю, почему мы переехали сюда, – произносит Джоди, сворачивая свое миниатюрное тело на кресле. – В нашем прежнем доме было очень неплохо, но мама теперь все время в Париже. Прилетает домой раз в месяц, переночует, если мне повезет. Уверена, она просто проверяет, не разрушила ли я тут что-нибудь. Ей вообще не нужно было покупать дом.

Такая жизнь мне кажется раем, но тут я вижу лицо Джоди, и выражение на нем совсем не такое радостное, как я представляла.

– Знаешь, я так и не видела ее нового мужчину. – Джоди делает паузу. – Она, по крайней мере, бывала дома на выходных, а теперь и это бросила. Ей явно нужно оставаться во Франции, чтобы видеть его. Не дай бог, она захочет видеть меня. Не сказать, что я хочу, чтобы она жила здесь, нет, просто я хочу, чтобы она этого хотела, если ты меня понимаешь.

Джоди только передо мной так вот раскрывает душу. Мы немножко в стороне от остальных. Она старше, а я с недавних пор тоже стала чувствовать себя старше. Из-за него.

– Правда, мама всегда была какая-то не такая, – продолжает Джоди. – Меня для нее словно и нет. Я как бы и не человек вовсе. Кошечка или собачка, может. Она следит, чтобы у меня было все, что нужно, но на этом дело и заканчивается. Не могу сказать, что я ее хорошо знаю. Она была совсем молоденькой, когда меня родила, я тебе говорила? Я годами не жила с ней, пока мне не стукнуло восемь. Она платила кому-то, чтобы присматривали за мной, как это тебе? И все время была в отъезде – путешествовала или работала. Или и то и другое.

– А как часто ты видишь отца? – Я знаю, ее отец где-то далеко, и больше ничего. Мы, «Великолепная четверка», говорим главным образом о плавании, шмотках, музыке, сексе, пьянке, перемываем другим косточки.

– Я с ним не встречаюсь, – отвечает Джоди. – Он ушел, когда я родилась. Мать показывала мне как-то раз фотографию, чтобы я знала, как он выглядит, но, знаешь, я даже не уверена, что это был он.

Мы сблизились за последние недели, но я вдруг чувствую, что теперь между нами образовалась настоящая, крепкая связь. Другие не могут иметь к этому отношение.

– Мне все равно, кто мой отец, – говорю я. – Вот абсолютно, ни чуточки не волнует. – Я делаю паузу. – Не так давно кто-то в школе сказал, что, может, он был насильником. Ну, ты понимаешь, изнасиловал мою мать, а она не стала делать аборт. И поэтому у нее никогда не было ни бойфренда, никого.

– Вау! – Глаза у Джоди становятся как тарелки. – Вот уж срань так срань!

– Да. Я что говорю – я в это не верю, но это единственный случай, когда мне захотелось узнать, кем он был. И все остальное. Трудно скучать по призраку. У меня даже фотографии его нет.

– Ты говорила матери про изнасилование?

– Да. Она пришла в ужас. Суетилась вокруг меня, разубеждала. – Я смеюсь. – Представляешь, какая фигня: тебя разубеждают в том, что твой отец был просто каким-то хмырем, который выпил лишнего и оттрахал твою мать где-то на задворках паба. – Вижу ее лицо и добавляю: – Я преувеличиваю. Это случилось не на задворках паба, но мама говорит, что это произошло по пьяни – роман на одну ночь.

– По крайней мере, она не сможет пенять тебе за какие-нибудь дела, связанные с сексом.

Я снова смеюсь, но при этом думаю о прошлой ночи. Мой первый секс. Единственный секс, какой у меня был. Говно, а не секс. Не могу себе представить, чтобы у меня случился роман на одну ночь.

– Я ей еще не говорила про Кортни.

– Ты теперь с ним по-настоящему?