Право на месть (Страх - 2)

Правильно говорили древние греки: "Хомо пропонит, сэд дэус диспонит" "Человек предполагает, а Бог располагает". Факт. Еще вчера я строил воздушные замки, мечтал развестись с Мариной-Ксантипой и тут же жениться на лихой наезднице на современных стальных мустангах своей несравненной Тане. Даже представлял, как это будет замечательно и торжественно. Перед ЗАГСом мы непременно заедем в церковь и обвенчаемся. Этот светлый день должен остаться в памяти навсегда. Таня полностью была со мной согласна. А моя астральная душа на крыльях мечты возносилась в такие глубины Космоса, открывала такие тайны бытия, что становилось жутко, страшно и весело одновременно. Я посетил Марс, Сатурн. Везде была жизнь, буйная, яркая, многоцветная, наполненная верой и смыслом. Побывал в огромных и светлых городах. Здесь было много зелени, цветов, прудов, где плавали величественные птицы, похожие на наших лебедей, фонтанов, в которых плескалась веселая детвора. Люди здесь были добры и внимательны друг к другу. Как хорошо им должно быть живется. Я даже успел покататься на здешних автомобилях, быстрых и бесшумных, похожих на летающие тарелки, кои иногда забредают к нам из параллельного мира. Вероятно они могут запросто нас посещать. У них же могут бывать лишь наши души, которые передают нам увиденное лишь в виде розовых снов или голубой мечты. Для передвижения здесь научились использовать гравитационные поля планет. Вот так бы и нам обустроить наше измерение. Все для этого у нас есть. Не хватает лишь согласия и разумения. Виной тому - черная энергия, завладевшая многими из нас.

Но это было вчера. А сегодня Сергей Иванович, предложив ехать в Москву, перечеркнул все мои далеко идущие планы и заставил угомониться мечтам. А моя астральная душа, свалившись со звезд, теперь пребывала в сильном растройстве, сетовала на обстоятельства, на судьбу и раз за разом повторяла ту самую фразу о человеке и Боге, с которой, собственно, и началась моя новая встреча с читателем. Поистине, сегодня у меня был диэс инфаустус (несчастливый день). Что мог я ответить на предложение Иванова? Сказать, что не могу по семейным обстоятельствам? Архи глупо. Этим бы я здорово развеселил почтенное собрание. А любой из моих товарищей мог бы меня спросить: "Зачем же тогда, дорогой, ты выбирал столь мужское занятие?" И был бы прав.

И я смирился с обстоятельствами. Одно меня удручало - как скажу об отъезде Тане и как она это воспримет?

Но Таня весть о моей командировке восприняла весьма и весьма мужественно. Лишь слегка побледнела, тихо спросила:

- Когда уезжаешь?

- Уже завтра, Танюша. Так надо.

- Я понимаю, - кивнула она.

- Надеюсь, что это ненадолго.

- Всякое бывает, - пожала она плечами. Серьезно глянула на меня. Только ты мне обещай, больше не исчезать.

Я обнял её за плечи и наигранно оптимистично проговорил:

- Об этом не может быть и речи, Таня!

Она слегка отстранилась и все также серьезно сказала:

- Нет, ты обежай.

- "Суб спэциэ этэрнитатис", - как говорили древние греки. Что означает - "под знаком вечности" клянусь не только никогда не исчезать, но и всегда, как бы далеко не забросила меня судьба и каким бы испытаниям не подвергла мою бренную оболочку, душа моя будет оставаться здесь, подле моей возлюбленной, самой замечательной и прекрасной девушке на планете Земля.

Но Таня даже не улыбнулась моей тираде. Лишь укоризненно спросила:

- Что у тебя, Андрюша, за манера все переводить в шутку?

- Я очень даже серьезно, Таня, - возразил. - Нон сум квалис эрам - я не таков, каким был. Теперь я человек серьезный да, к тому же, влюбленный. А влюбленный, как дитя малое, не может лгать, у него все написано на лице. Посмотри на меня внимательно и ты сразу все поймешь.

Таня пристально на меня посмотрела и впервые улыбнулась.

- Я тебе верю. В таком случае, я тебя буду ждать всегда, что бы с тобой не случилось.

И такая убежденность прозвучала в её словах, что я здорово себе позавидовал. Честно.

А потом была ночь. Волшебная, чарующая, бесподобная, нежная, упоительная, робкая, трепетная, величественная, божественная! И все было будто впервые. А наши души вновь поселились меж звезд. Им там было хорошо и уютно. И лишь мысль о скорой разлуке омрачала радость бытия.

Утром, получив в бухгалтерии причитающиеся мне командировочные, я предстал перед шефом. Сергей Иванович выглядел хмурым и озабоченным. Пытливо осмотрел меня с ног до головы и, отвернувшись к окну, пробормотал:

- Ты там не очень-то актерствуй, не выпендривайся.

- Это вы о ком?! - сделал я удивление в голосе.

- О Говорове Андрее Петровиче. Ты кажется был с ним близко знаком?

- Когда это было. С тех пор столько воды утекло. Как говорится, "иных уж нет, а те далече". А отчего вы о нем вспомнили?

- Да так как-то. Слишком несерьезный тип, этот Говоров. Не советую тебе брать с него пример.

- Вот здесь, Сергей Иванович, я позволю себе с вами не согласиться. Лично я знал Андрея Петровича исключительно с положительной стороны. Умный, отвественный, деятельный, остроумный, серьезный.