Право на месть (Страх - 2)

- Нисколько , я даже занизил таксу для такого бойкого места. Тысячу долларов и ни цента меньше. Понял, ты, ханурик?

- Если бы у меня были такие деньги, то зачем бы я здесь стоял?

В равнодушном взгляде рэкетира засквозило удивление.

- Ты чё, дистрофик, прикалываешься?! Профессионал за неделю такую сумму берет.

- Какой профессионал? - не понял я.

- В каждом деле есть профессионалы. В твоем - тоже. Короче, если ты, клякса, завтра не притартаешь баксы, то я тебе глаз на жопу натяну и голым в Африку пущу. Усек?

- Усек, - обреченно ответил я.

- Вот и ладушки. - Он протянул руку к моему лицу. Я решил, что ударит и втянул голову в плечи. Но он лишь слегка коснулся рукой у моего уха и в ней появилась стодолларовая купюра.

- Что ж ты, чукча, плел, что у тебя нет баксов, а? Ты ж ими весь обвешан, - укоризненно сказал он и громко рассмеялся, очень довольный своей шуткой и собой.

Медленно вальяжной походкой, будто женщина покачивая мощными бедрами. он удалился. А я продолжил свой бизнес. Он оказался сравнительно удачным и я ел по полной программе, налегая на мясо. Мне нужен был ещё один день для восстановления сил. И он у меня будет.

Утром, прежде чем заступить на свой "почетный" пост, я зашел в камеру хранения и взял из сумки пистолет. С ним будет надежнее. И я направился в знакомый переход.

Через час я увидел старого знакомого. С ним был пожилой нищий с лицом Квазимоды.

- Ну, а я тебе о чем говорил? - сказал рэкетир, обращаясь к своему спутнику. - А ты: "Не может быть! Не может быть!".

- Вот козел! - возмутился нищий и грязно выругался.

- Ну что, принес? - спросил меня рэкетир.

- Да. Я сейчас. - Из внутреннего кармана пиджака я достал пистолет и направил его на рэкетира. - Этого будет достаточно?

Его глаза в буквальном смысле полезли на лоб и выразили сначала удивление, тут же сменившееся животным страхом. Он никак не ожидал подобного развития событий.

- Эй, эй! Ты чё, в натуре! - ошалело проговорил он, пятясь.

- Вот, падла! - в сердцах проговорил "Квазимода" и вновь грязно выругался.

Я перевел пистолет на него.

- А тебе особое приглашение требуется?

Тот неожиданно рванул рубаху на груди и истошно завопил:

- Стреляй, сука! Русские умирают, но не сдаются!

- Ну, как знаешь, - сказал я, снимая пистолет с предохранителя и передергивая затвор.

Героизм Квазимоды кончился. Он повернулся и блатной пританцовывающей походкой пошел прочь, сопровождая свой отход громким пением:

- "Там сидела Мурка в кожаной тужурке, а на боку у Мурки был наган".

Когда они отошли на приличное расстояние, рэкетир прокричал:

- Считай, что ты, хиляк, уже покойник!

И только тут я заметил, что в начале прохода скопилась толпа прохожих, с любопытством следившая за развитием событий. Я поспешно спрятал пистолет. И только тут заметил, что меня всего буквально колотит от возбуждения. В целом же я был доволен собой. Порядок! До завтрашнего дня этот трус сюда не сунется. А завтра меня уже здесь не будет. Я буду совсем в другом месте.

Но, как показали дальнейшие события, я оказался слишком самонадеянным. Это меня и подвело.

Когда я закончил работу и, высыпав мелочь в карман, направился к выходу, сзади мне на голову обрушился страшный удар, погасив на время сознание. Когда я очнулся, то увидел, что меня пинают четверо нищих. Среди них был и одноногий калека с противоположной стороны перехода. Он прыгал на одной ноге, тыча меня костылем. Каждый из них норовил ударить побольнее, сопровождая свои действия отборнейшей матерщиной. Поодаль стоял рэкетир и направлял их действиях:

- Врежьте ему, мужики! Как следует врежьте! По почкам его, суку, по почкам!

Вскоре я уже надолго потерял сознание.

Пришел я в себя, лежащим в том же переходе у стены. Попробовал было встать, но не смог. Низ живота пронзила сильная боль. Кажется, они действительно мне что-то отбили. И я заплакал. Но не от боли, нет. От обиды на себя самого, кляня за самонадеянность. В последнее время я столько совершил непростительных ошибок, сколько не совершил за все предыдущие сорок пять лет. А я ведь был в полшаге от задуманного. Как же я теперь посмотрю Толе в глаза?! Господи! Если ты есть, то сделай что-нибудь! Помоги! Затем я почувствовал, что у меня начинают стыть ноги и понял, что умираю. А мимо шли и шли десятки, сотни, тысячи ног и никому не было никакого дела до умирающего в проходе нищего. А потом сознание мое заволокло черным и страшным, как наша жизнь, мраком.

Часть вторая: Возмездие.

Глава первая: Президент негодует.