Право на одиночество (СИ)

– По какой статье, Марина?! – если судить по звуку, генеральный грохнул кулаком по столу. – За эти пять лет она ни разу не опаздывала, брала больничный только после смерти своих родителей, у неё даже серьёзных проколов никаких не было! И я не уверен, что мы сможем найти такого хорошего помощника главному редактору, как Зотова. Мне только что звонил Громов – он от неё просто в восторге, говорит, что она очень компетентна и умна. В чём я и сам не сомневаюсь…

– Вот видишь! – от визга Марина Ивановны в ухе я подскочила. – Уже и ты, и Громов пали жертвой её… распущенности!

– Ну не смеши меня, а? Хоть раз – не смеши! Какой, к чёрту, распущенности? Ты просто злишься, что она молода и привлекательна, к её мнению прислушиваются, а над тобой многие подхихикивают!

Марина Ивановна разразилась такой грубой и визгливой тирадой, что я невольно поморщилась. Да, удивительно: как же сильно можно ненавидеть человека, даже если он тебе ничего не сделал.

– Ну хорошо, – я услышала вздох Королёва. – Если Зотова тебе так мешает – попытайся её скомпрометировать, чтобы я мог её уволить, потому что сейчас таких причин нет.

– А… что нужно сделать?

– Откуда я знаю?! Это она тебе мешает, ты и придумывай! И если ты действительно хочешь, чтобы эта твоя попытка принесла результат, то думай основательно, потому что Зотову ты так просто за хвост не поймаешь. Она слишком хорошо соображает.

Опять треск, шум, грохот – и Катя вынула из моих ушей наушники.

– Как тебе удалось это записать? – поинтересовалась я.

– Случайно. Во время их разговора нажала громкую связь, чтобы кое-что сказать Королёву, а когда поняла, что они обсуждают, достала плеер и нажала «запись»… специально, чтобы ты послушала… Наташ, умоляю, быть осторожнее! Крутова такая мегера, как бы она какую-нибудь гадость не придумала…

Я рассмеялась.

– Да ладно тебе, Катюш! Крутова вообще не отличается способностью к генерации гениальных идей, если только она свой отдел инноваций подключит… А то ему ж заняться больше нечем…

– Держи, – Катя протянула мне флешку. – На крайний случай я эту запись скопировала сюда, если что – сможешь предъявить доказательства, что они против тебя чего-то замышляли… И умоляю – будь осторожней!

– Хорошо, буду. Ты только не переживай!

Взяв флешку, я вышла из кабинета.

При Кате я нарочито бодрилась, а теперь, спускаясь вниз по лестнице, всерьёз задумалась. Как Марина Ивановна вообще собирается мне навредить? Наши отделы почти не пересекаются, поэтому как-то подставить меня по работе вряд ли получится… Мысленно я прокручивала варианты – у меня получалось, что единственный выход для неё – это просто убить меня. Элементарно и не требует гениальных мыслей.

Но я искренне сомневалась, что Крутова способна на убийство. Подлость, сплетни, зависть, ругань – но вряд ли убийство.

На душе было мерзко. Вот сдалась я ей, а? Как будто у неё жениха увела или взяла взаймы тысячу долларов и до сих пор не отдала. Впрочем, ладно. Вряд ли эта мегера придумает что-то оригинальное, но на всякий случай я решила последовать совету Кати и быть осторожной.

Как только я вошла в наш кабинет, Громов тут же позвонил по телефону и в очередной раз позвал меня к себе.

Солнце потихоньку клонилось к закату, и небо было уже ярко-оранжевым. Когда я вошла к Максиму Петровичу, солнечный луч на миг ослепил меня. Громов сидел за столом – теперь его стол уже напоминал стол Светочки: весь завален бумагами, папками, книжками.

– Присядьте, Наталья Владимировна, я вас не слишком задержу.

Я опустилась на стул. Солнце, заглядывая в окно, освещало Громова сбоку, и я вдруг заметила седину в его волосах. Как странно, ведь ему всего тридцать восемь – теперь я это знала точно, полтора часа назад Светочка внесла Громова в нашу базу дней рождений.

– Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие, – Максим Петрович улыбнулся. – Вы едете в Болонью, Наталья Владимировна.

Я вытаращила глаза. Сколько себя помню, на выставки в Болонью и Франкфурт – две крупнейшие книжные международные выставки – всегда ездили только заведующие редакциями и отдел маркетинга в полном составе. Михаил Юрьевич считал, что нам с ним там нечего делать – мы-то одни, а заведующих много, сами разберутся. В Болонью, правда, ездила только заведующая редакцией детской литературы, так как выставка на этом специализировалась, ещё к ним присоединялся наш главный дизайнер. И тут вдруг – бах! – я еду в Болонью. Только вот зачем?

– А… эээ… – я никак не могла собраться с мыслями, – Вы уверены, Максим Петрович? Меня никто никогда не брал в Болонью. Михаил Юрьевич и сам не ездил, отпускали только заведующих, иногда – ведущих редакторов, а…

– Наталья Владимировна, – Громов смотрел на меня и улыбался, – я понимаю, вы удивлены, поэтому я объясню своё решение. Вы работаете здесь уже пять лет, и думаю, Болонья будет полезна для вашего профессионального роста. Кроме того, я вынужден лететь туда по делам, и вы мне будете нужны на нескольких встречах с иностранными издательствами.

– Хорошо, – я кивнула. – А когда выставка? То есть… когда я туда лечу?