Право на одиночество

Я только кивала и шла за ним, глотая слезы. В комнате Антон усадил меня на диван, сел рядом и вновь обнял.

И я действительно рассказала ему все – с самого начала. Про мои отношения с Громовым, про девочек, про Мира, про ревность Максима и про нашу с ним последнюю ссору.

Антон молча слушал, зарывшись носом в мои волосы. Одной рукой он обнимал меня за плечи, а другой накручивал мои локоны себе на пальцы.

– Пчелка, – сказал друг, когда я замолчала, – почему ты ничего не рассказывала мне раньше? В письмах, в скайпе… Почему?

Я не могла придумать ответ, поэтому молчала.

Антон вздохнул.

– Понятно…

– Что тебе понятно? – спросила я тихо, поднимая голову. Антон смотрел на меня, ласково и грустно улыбаясь.

– В первую очередь, что я дурак. Надо было плюнуть на все и приехать еще осенью… До того, как ты связалась с этим Максимом. Я ведь… – он запнулся, – я так хотел тебе сказать…

– Сказать что?

Антон, вздохнув, наклонился и, прислонив свой лоб к моему, закрыл глаза.

– Я тебя люблю, пчелка. Уже очень давно. Наверное, я влюбился в тебя еще тогда, в институте. Но я слишком боялся серьезных отношений и не хотел потерять хорошего друга, поэтому не ухаживал за тобой. А потом, когда ты потеряла родителей, я не знал, как к тебе подступиться. Ты изменилась с того дня, пчелка. И я все ждал, набирался смелости… Ну вот и проворонил тебя. А у меня, Наташ, последний год никого и не было. Потому что как начинаю с девушками встречаться, перед глазами все время – ты. Твои глаза, тело, запах. Никто мне не нужен, кроме тебя.

Я молчала. Где-то внутри что-то переворачивалось. Если бы Антон сказал все это раньше…

Я положила руки ему на плечи, посмотрела в глаза и ответила:

– Ты, наверное, даже не знаешь, что я влюбилась в тебя в первый же день нашей учебы? Да-да, не смотри на меня с таким удивлением. Я влюбилась, и потом, общаясь с тобой, все ждала взаимности. Страдала, смотря на твоих девушек. А после смерти родителей… прости, Антон, я, кажется, разучилась любить.

Он схватил мои руки и начал целовать запястья.

– Наташа… Родная моя, любимая, единственная…

Я уже не могла плакать.

– Дай мне шанс, пожалуйста, – прошептал Антон. – Ты ведь любила меня когда-то. Быть может, все вернется… Я обещаю, что не буду торопить тебя. Пчелка, ты нужна мне. Как воздух, как солнце, как небо…

В глазах Антона я видела надежду и отчаяние. Я осторожно прикоснулась пальцами к его щеке…

Почему бы и нет? Возвращаться к Максиму я не хочу. Хватит жить иллюзиями… Ему нужна женщина, которая будет его любить, а не я, постельная грелка. Девочек жалко… особенно Лику… Но ничего не поделаешь.

Пусть я не люблю Антона. Но это сейчас. А ведь раньше любила. И он был единственным человеком, которого я любила – за всю свою 25-летнюю жизнь. Почему бы не дать шанс этой любви вернуться? Я ведь когда-то так мечтала об этом. О взаимности.

– Хорошо, – сказала я. Антон резко выдохнул – видимо, он задерживал дыхание на то время, что я раздумывала, – и его глаза засветились радостью.

– Пчелка… можно мне поцеловать тебя?

Я кивнула.

Губы Антона были мягкими и почему-то немного солеными, как фисташки. Он целовал меня осторожно, будто боялся, что я исчезну.

И я чувствовала… нежность. Не пустоту, а нежность. Она расцветала во мне, как сирень, наполняла своим ароматом каждый уголок моей души. Словно вернулось прошлое, когда я училась в институте и каждый день смотрела на Антона с затаенной любовью в сердце.

А потом мы сидели в полумраке, и он шептал что-то ласковое, обнимая меня. И не хотелось думать о том, что будет дальше. Я и не думала. Просто прижималась к Антону, слушала его голос и наслаждалась временным спокойствием, воцарившимся в моей душе.

– Ты поедешь со мной?

Антон задавал этот вопрос уже в третий раз, но я все никак не могла сосредоточиться.

– Куда?

– В Венецию. У меня там серия съемок на открытом воздухе. Поедешь? Ты ведь никогда не была в Венеции. Там очень красиво, пчелка.

Я задумалась. А почему бы и нет? Из «Радуги» я все равно собираюсь уволиться… Устрою себе каникулы. Да, именно так, венецианские каникулы.

– Хорошо, – ответила я и улыбнулась, увидев реакцию Антона.

– Самолет через шесть дней, я попрошу своего знакомого быстренько сделать тебе визу. Спасибо, что согласилась… Ты даже не представляешь, насколько это важно для меня.

– Я и не представляю, – сказала я, погладив его по щеке. – Я просто вижу.

Следующие шесть дней пролетели быстрее ветра. Несколько раз звонил Максим, но я не брала трубку. Съездила в издательство и оставила на охране заявление об уходе, попросив передать Громову в первый же рабочий день. Хотела еще и браслет вернуть, но почему-то не решилась.

Антон все это время спал на диване и ни разу не пытался соблазнить меня. Я была ему за это очень благодарна, потому что чувствовала – к интимным отношениям я пока не готова.

За два дня до отъезда я увиделась с Миром. Рассказала ему обо всем, что произошло. Он долго молчал, раскуривая свою трубку. Потом выдохнул кучу дыма и спросил:

– Ты уверена, что хочешь уехать вот так – даже не простившись с Громовым и девочками?

Я пожала плечами.