Право на одиночество

– Тогда больше не буду вас мучить. Идите, работайте, только через пару часов вы мне опять понадобитесь.

Когда я вышла от Громова, мне показалось, что я – не человек, а порубленная на щи капуста. Удивительно, но я так устала только оттого, что давала всем характеристики.

Светочка бегала вокруг стола и лихорадочно пыталась прибрать свой перманентный бардак. Руки у нее дрожали – она явно нервничала.

– Привет, Наташ, – сказала она мне, судорожно хватая какую-то стопку бумаг – издалека мне показалось, что это куча заявлений на отпуск.

– Привет. Что с тобой?

Света плюхнулась на стул и выпалила:

– Он меня уволит. Он точно меня уволит!

– С чего это ты так решила? – спокойно спросила я, открывая свою электронную почту. Восемьдесят шесть писем. Какой кошмар! У авторов началось весеннее обострение…

– Вот, – Светочка показала рукой на свой стол. – Мне сказали, что Громов страсть как не любит беспорядок… А у меня тут такой… хаос! И я ни за что не смогу его убрать, я по-другому работать не умею…

– Света, слушай, – я посмотрела на нее с укоризной, – откуда столько паники? Он хоть раз наезжал на тебя?

– Нет, но…

– После того, что я ему сказала про тебя сейчас, вряд ли он тебя уволит, – я ободряюще улыбнулась Свете. – Если только заодно со мной.

Несколько секунд Светочка продолжала смотреть на меня, а затем вскинула руки вверх.

– Спасибо, Наталья Владимировна, большое спасибо!

В этом была вся Светочка – она почему-то всегда переключалась на «Наталью Владимировну» и «вы», если хотела сообщить мне что-то серьезное.

– Да не за что. Мне и самой не хочется подыскивать тебе замену…

За полчаса я раскидала письма по редакциям. Хотя на сайте были четко даны электронные адреса всех структур издательства, большинство авторов почему-то упрямо писали именно на общую редакционную почту, которая принадлежала мне.

Весь этот день Громов дергал меня примерно каждые пятнадцать минут. «А это что?», «а это как понимать?», «а с этим что делать?» – сыпал он вопросами. Особенно мне досталось, когда Светочка пошла к Максиму Петровичу со всеми своими документами – служебными записками, больничными, приказами, входящими письмами, заявлениями сотрудников, авторскими договорами, – Громов заставил меня просмотреть все эти документы вместе с ним, чтобы понять принципы нашей работы.

Мне нравилась его дотошность. В этом Максим Петрович был похож на меня. И поэтому я терпеливо объясняла каждый пункт в служебной записке, показывала, в каком углу расписаться, и рассказывала, зачем это вообще все нужно.

К двум часам дня в моей голове начала пульсировать невыносимая боль. А самое главное – я за весь день не сделала ровным счетом ничего! Ни-че-го! Из-за того, что Громов постоянно дергал меня и отвлекал от основной работы.

Но гораздо, гораздо больше, чем он, меня бесили заведующие редакциями. Всем прям безумно понадобилось увидеть главного редактора именно сегодня! И я была вынуждена отмахиваться от них, как от мух, говоря, что сегодня он не принимает.

– Почему? – удивлялись они все по очереди.

Как же я мечтала – хоть один раз! – ответить на подобный вопрос: «По кочану!» Я представляла, каким было бы выражение лица… Но я вежливо улыбалась и говорила:

– Максим Петрович сегодня занят, вникает в дела. По всем вопросам будет принимать начиная со среды.

Мы с ним так договорились – пускать первых мегер-посетительниц со среды. Громов надеялся, что к этому времени он разберется, что к чему.

Забегая вперед, скажу, что он действительно во всем разобрался.

Уже в этот, самый первый, день я поняла, что мы с Громовым сработаемся. Два книжных червя должны понимать друг друга.

В понедельник, среду и пятницу, в четыре часа дня я ношу в приемную генерального директора все важные документы и служебные записки. Так было и сегодня – я поднялась на четвертый этаж, прошла весь длинный коридор и вошла в приемную.

Катя, секретарь Королева, приветливо улыбнулась мне. У нас с ней всегда были очень хорошие отношения, и благодаря этому мне удавалось узнавать очень многие вещи раньше всех остальных.

– Привет, – я положила папку со служебками в специальную ячейку с надписью «РЕДАКЦИЯ». – Как дела, что слышно?

К моему удивлению, она вздохнула и покосилась на дверь в кабинет генерального.

– Эта… мегера… Марина Ивановна… короче говоря, я кое-что подслушала. И мне даже удалось это записать для тебя… Вот, послушай.

Катя достала свой маленький плеер и сунула мне в руки наушники. Я надела их, и она нажала на кнопочку «play».

Шуршание, треск, какой-то непонятный скрип. И вдруг – голос Марины Ивановны:

– Я сказала – я хочу, чтобы она у нас больше не работала!

– Марин, – голос Королева звучал устало, – я уже тебе тысячу раз говорил, что не могу просто так взять и уволить Зотову.

– Как это так – не можешь? Пригласи ее к себе, пусть заявление напишет сама, по собственному желанию!

– Она не напишет.

– Уволишь ее по статье!