Право на одиночество

Рядом с Алисой я чувствовала себя моложе. Словно возвращалась в прошлое, когда у меня не было никаких забот, кроме подготовки домашнего задания по нелюбимым школьным предметам. А когда она встала между мной и Максимом Петровичем и взяла наши руки в свои, я почувствовала что-то странное…

На миг мне показалось, что мы – семья. И я иду рядом со своей дочерью и мужем.

Это было так восхитительно нелепо, что я чуть не расхохоталась. Но к этому смеху можно было прибавить толику сожаления. Потому что они мне действительно очень нравились…

Весь день прошел под веселый щебет Алисы, и когда я вернулась домой, то все еще слышала ее голос.

– Твоя тезка оказалась удивительной, – прошептала я, обнимая свою кошку. – И это ужасно. Потому что теперь каждый раз, когда Максим Петрович будет брать меня за руку, я буду чувствовать себя виноватой.

А еще, кажется, эта девочка навсегда расположилась в моем сердце, свив там надежное гнездо.

За майские праздники я встречалась с Алисой и Громовым еще дважды. И когда мы возвращались после грандиозных народных гуляний на Девятое мая, Максим Петрович сказал мне:

– Знаешь, Наташа, кажется, моя дочь тебя очень полюбила.

Я посмотрела на спящую Алису. Девочка уснула, как только мы сели в машину. Еще бы! Все-таки гулять весь день – дело нелегкое.

– А я – ее, – тихо ответила я, сжимая ладошку девочки, которую она так и не отняла у меня даже после того, как уснула. – У вас прекрасная дочь, Максим Петрович.

Помолчав, я добавила:

– Интересно было бы посмотреть на ее мать.

Выражение лица Громова меня поразило. Глаза из ласковых вдруг стали колючими, на губах появилась насмешливая улыбка.

– Когда-нибудь ты непременно ее увидишь. В ноябре будет корпоративная вечеринка, посвященная 15-летию издательства, Лена наверняка захочет туда прийти.

Я промолчала. Да, я хотела бы увидеть его жену… но не уверена, что это мне будет очень приятно.

– Наташ, – Алиса вдруг подняла голову и посмотрела на меня сонными глазами.

– Что?

– Мне в июле будет двенадцать. Придешь на день рождения?

Я от изумления раскрыла рот.

– Конечно, Лисенок! – в конце концов выдавила из себя я, улыбнувшись девочке. – Обязательно приду.

Успокоившись, Алиса опять закрыла глаза. А я смотрела на этого темноволосого лисенка и думала, размышляла, анализировала…

Я ведь могу к ней привязаться. И как тогда будет больно, когда она забудет обо мне. А она забудет – дети все забывают со временем.

Ну и пусть. Хотя бы ненадолго вновь почувствую себя той живой девочкой, которой я когда-то была.

Майские праздники пролетели, будто их и не было. А потом я заболела.

Болезнь, как это всегда бывает со мной, подкралась неожиданно. Вечером я ложилась в постель совершенно здоровой и бодрой, только пару раз чихнула. А утром…

Я еле открыла глаза. Мне было жарко и холодно одновременно. В горле будто кто-то лезвием ножа водил по небу, нестерпимо хотелось пить. А еще – в туалет. Но встать я была не в силах. Как только я приподнялась, началось сильное головокружение, в глазах замелькали белые и черные искры. И я легла обратно, слыша, как с хрипом входит воздух в легкие.

Как просто и легко болеть, когда рядом родные и близкие люди! Которые могут сказать тебе: «Лежи, я сейчас тебе чай сделаю и лекарства принесу». Которые могут поправить сбившееся одеяло, помочь дойти до туалета, да и просто пожалеть.

Но я потеряла этих людей. У меня не было надежды ни на кого, кроме себя. Я понимала, что нужно предупредить Максима Петровича, что я не приду на работу, но… я не могла толком встать, не говоря уже о том, чтобы искать мобильный телефон. Я совершенно не помнила, где он может быть… Зря я вчера звонок выключила…

Собрав в кулак остатки сил, я все-таки поднялась. Под оглушительное мяуканье Алисы по стеночке добрела до туалета, где долго сидела, просто набираясь сил. И отправилась в путь на кухню.

Лекарства? Где они? Что мне выпить, чтобы сбить температуру? Алиса, не мешайся под ногами, я же могу упасть… Ах, я ведь не кормила тебя. Где твоя еда, девочка моя?

Не в силах искать контейнер с нарезанной курицей, я сыпанула Алисе большую горсть сухого корма. До вечера должно хватить…

Все плыло перед глазами. В аптечке я нашла аспирин и таблетки от горла. Согрела себе чай, выпила его и отправилась в очередное путешествие. Только теперь я должна была дойти до кровати.

Я не помню, как шла и укладывалась. Помню только сильнейшую слабость, охватившую все тело, огонь, который жег меня, боль в груди, сильную и тупую, а еще – искры, кружащиеся перед глазами. Они не давали мне уснуть и провалиться в спасительную черноту.

А потом я тонула. Мне было мокро, очень мокро, и почему-то ужасно жарко. Глаза заливало водой, которая, как мне казалось, лилась прямо изо лба.

И вдруг… Кто-то нежно поцеловал меня в макушку, и я почувствовала родной запах персиков и весенней зелени совсем рядом…

– Тише, доченька моя, – звук этого голоса принес мне больше боли, чем все простуды, которые я когда-либо перенесла.

Я открыла глаза.

– Мама! – вырвался из груди хриплый крик.