Право на отцовство

– Брось, Таня. Мы взрослые люди. Ты чертовски красивая девочка, и лично для меня было удивлением узнать, что ты работаешь в садике.

Таня вспыхнула ещё сильнее. Теперь уже от легкой досады, которая зарождалась в душе.

– А вот это прозвучало досадно, Павел! Ты так сказал про мою работу, точно она недостойная.

Мужчина мотнул головой, меняя положение и вытягивая руку по спинке её кресла.

Таня мгновенно напряглась. По спине прошлась странная колкая волна. Что это он задумал?

И взгляд у мужчины явно не добрый. Неласковый так точно.

– Почему же, напротив. Работа логопеда очень похвальна. Но абсолютно не престижна и наверняка малооплачиваемая.

– Мне хватает! – процедила она сквозь плотно сжатые губы. От хорошего настроения, на которое она рассчитывала, не осталось и следа! У Дольника есть поразительное качество портить всё. Начинали они каждый раз за здравие, а заканчивали за упокой. Тане не нравилась подобная тенденция.

– Не сердись, – не смягчая тона, произнес Павел. – Это твой осознанный выбор. Никто тебя за него не осуждает. Я сказал про твою работу к тому, что ты с такой внешностью могла…

Таня вскинула кверху руку, вынуждая мужчину остановиться.

– Ни слова больше, Паша. Иначе я расценю твои слова, как оскорбления. Я сейчас на полном серьезе. Не знаю, как другие девушки воспринимают твои… эээ… комплименты, но, по мне, ты их делать не умеешь.

– Зато я умею делать много другого.

Она не поняла, что произошло. Вернее, проворонила момент, когда можно было остановить мужчину.

Ему не помешала ни широкая консоль между ними, ни верхняя одежда. Павел наклонился, одновременно опуская ту руку, что распластал на спинке её кресла, на плечо Тани. Не задерживаясь там, сразу устремился к шее, немного обхватывая её.

Девушка успела лишь охнуть. Губы Павла коснулись её губ. Он вроде бы действовал не жестко, не набрасывался на неё. Трогал. Почти ненавязчиво, но на уровне инстинктов Таня поняла: не вырвешься. От такого – точно. И главное… Вырываться-то не хотелось. То любопытство, что терзало её последние месяцы, взяло верх. И она позволила себя поцеловать.

На что-то же она повелась! Сказала даже «да»!

Таня прикрыла глаза. Дольник хорошо целовался. Это она поняла с первых секунд. Более того! Ей понравилось…

Стыд и срам, как сказала бы любимая бабуля.

Его губы снова и снова прикасались к её. Покусывали, захватывали в плен. Паша сделал попытку углубить поцелуй, толкнулся языком внутрь. Таня охнула. Она не планировала настолько интимничать. Маленькой заминки с её стороны Дольнику хватило. Он сдавил шею чуть сильнее, вызывая властными замашками трепет в душе. В теле тоже. Паша странным образом влиял на её чувственность. Таня никогда раньше не замечала, чтобы с таким самозабвением целовалась с незнакомым мужчиной.

Да! Павел Дольник по-прежнему оставался для неё незнакомцем.

То, что она носила под сердцем его ребенка, мало что меняло.

ПАВЕЛ

Павел сказал правду.

Его крыло от этой Рапунцель. Он, мать вашу, даже специально загуглил, как зовут мультяшную деву с длиннющими волосами.

Сколько Павел встречал на жизненном пути девочек с длинными волосами? Море. Нравились ему их косы, но на этом всё. Ухоженные, привлекательные и ладно.

Тут же… Смотрел на Таню и не понимал, что с ним. Лялечка как лялечка. Красивая – никто не спорит. Дерзкая – опять же в меру. Чувствует, засранка, тонкую грань, когда можно дерзить мужику, не вводя его в ярость и не вызывая потребность выставить её за дверь.

У него Таня вызывала другую потребность. И волосы её ему покоя не давали с первой их встречи. Вернее, наверное, уже второй.

Павлу дико, до ломоты в яйцах хотелось намотать косу Тани на руку. Сжать посильнее и потянуть к себе. Когда Таня бросила ему обвинение, что у неё после их «брачной» ночи кожа головы болела, он едва не засмеялся в голос. Не до смеха только было. Потому что перед глазами четко всплыла картинка, как он ставил женушку в позу догги-стайл. Как нежно оглядывал её округлые ягодицы… изгиб спины… И волосы сто процентов тоже наверняка осматривал. И собирал в руку, чтобы не мешали.

С того момента, как она вошла в кабинет в отеле, всё пошло наперекосяк. Дольник снова и снова задавался вопросом: зачем отпустил? Там, в Вегасе. Пусть его и переклинило на ней по-пьяни, и он от злости на шутников, что подсыпали ему наркоту – как потом выяснилось, это он сам перепутал столик, да что там столик – клуб! – он потребовал аннуляцию брака.

Павел и его друзья, наученные прошлым опытом, никогда не ездили в Вегас одни. Адвокат летел с ними. Мало ли… Подстраховка нужна всегда.

Адвокат быстро решил возникшую проблему, пока Павел матюгался и рычал на своих. Какого лешего они упороли в другой клуб?

Происшедшее с ним Павел списал на легкое помешательство. Пить меньше надо. Или, наоборот, больше, до такой кондиции, когда не то, что исполнять супружеский долг, до священника дойти не в состоянии был бы.

Он женился.

И развелся.

Меньше чем за одни сутки.

Парни, конечно, посмеялись знатно. Но потом все дружно признались, что рано или поздно с одним из них нечто подобное произошло бы.