Право на поединок

«Два года назад мы работали там, внизу, – наблюдая за работой товарища и временами сглатывая слюну, начинает халисунец. Только разговорами он и может его отблагодарить. – Ты слышал, небось, что, чем дальше вниз, тем жилы богачей Люди не врут, это действительно так. Я сам видел. Только вот нехорошо там, внизу. Нечисто. думаешь небось. Подземный Огонь снизу жарит, оттого и мерещится? Как бы не так! Огради нас Лунное Небо, но, видят Боги, докопались мы до самой дыры на тот свет. Там мечи выскакивают из-под земли, вот что я тебе скажу!»

«Мечи? – сипло подает голос венн. Железные пальцы между тем делят ободранную тушку пополам вдоль хребта. – Что ж ты ни одного не припрятал?»

«А ты туда напросись, я посмотрю, как у тебя получится! – вскидывается халисунец. Потом, остывая, ворчит: – Нет, парень. Изумруды там и правда по пять пудов, только лучше совсем не видать их смертному человеку. Выломал я, помню, здоровый такой желвачище… и в нем кристалл драгоценный… его, говорят, Армаровы мастера целиком потом огранили… и как выломал, будто лопнуло что-то в скале. Задрожало все, и прошла по полу трещина. Узенькая, с волосок… Не устоял я, упал – и как раз ногами на трещину и угодил. Тут-то вот и ударил снизу тот меч! Я сначала ничего не почувствовал, ан смотрю – летят прочь мои ноги, а с ними вот такой кусок цепи!.. Начисто железо перерубило. И кровища сразу струей, увидел я этакое дело… цап ноги-то свои сдуру! Будто кто мне их обратно приставит… А они, ноги, по другую сторону меча, только разве ж я что соображал?.. Да и меч, сколько помню, вроде прозрачный был, не то отражалось в нем, как в зеркале, разве тут что поймешь… Ну, пальцы тоже прочь полетели, и что дальше было, я уж не помню. Ребята как-то выволокли… камешек. дивный я в другом кулаке держал, ведь так и не бросил… А с потолка, куда меч врезался, я потом слыхал, вода потекла. Должно быть, водяную жилу перерубило. Порядочный, говорят, забой пришлось закладывать… известкой замазывать… чуть потоп не случился, покуда остановили…»

Халисунец умолкает. двое невольников деловито жуют:

халисунец – остатками гнилых пеньков, венн – крепкими молодыми зубами, которых при всем старании ему никак не выбьют надсмотрщики. Сырое мясо кажется необыкновенно вкусным, жаль только, что крысы не вырастают с барана величиной. А вырастали бы – еще кто кем бы ужинал.

«Да, – вздыхает, обсасывая косточку, халисунец. – С той поры, как я слышал, и начали ставить внизу эти двери. Ловко придумали… Потому что всякий раз, как выскочит меч, вода тут же следом. Дверь-то можно мигом захлопнуть… И уж стучи в нее с той стороны, не стучи.., Так что повезло мне, парень. ноги мои до сих пор небось там где-то валяются… А я тут… пока еще..»

Досталось Волкодаву, конечно, далеко не так, как бывало на каторге, но все же порядком. Вспоротую кожу действительно пришлось зашивать. В других местах вполне хватило темной смолы, которую Эврих извлекал костяной лопаточкой из маленького глиняного горшочка. Смола жглась, Сигина с Рейтамирой утирали глаза. Волкодав раздраженно думал, что же с ними будет, если его или Эвриха ранят уже как следует. Была охота носами хлюпать из-за пустяков!.. Потом он подумал еще и решил: а может, если что случится, как раз никаких слез и не будет? Вот тогда-то поведут себя толково и с примерным спокойствием?.. Он такое тоже видал.

– Пойду, – натягивая чистую рубашку, сказал он молодому арранту.

Эврих твердо ответил:

– Я с тобой.

– Вы куда, деточки? – спросила Сумасшедшая.

– К госпоже Гельвине, – пояснил Эврих. – К матери мальчика.

– Зря идешь, – сказал ему Волкодав, пока спускались по лестнице. – Мало ли… Эврих ощетинился:

– Не зря! Его братец мне… тоже, знаешь ли, не чужой…

Волкодав хотел сказать, что все это так, но головы Эвриха Кавтин вряд ли все же потребует, а посему незачем ее и совать куда не след, да и женщин не годится бросать вовсе уж без заступы… То есть на спор и размолвку им попросту не хватило времени. Потому что они спустились вниз, в общую комнату.

Мертвого Тигилла уже не было видно возле стены: тело вытащили во двор. Не было и раненого стрелка. Его не стали даже вязать, и он куда-то убрел сам по себе. Позже Волкодав выяснил, что взятых в плен разбойников во здравом размышлении отпустили. О драке с ними никто не жалел – напали, святое дело оборониться, – но творить скорый суд над Сонморовыми людьми показалось все-таки страшновато. Хватит и Тигилла. Даже с лихвой. Одно утешение, что убил его перехожий человек, не с погоста…

…Люди в комнате стояли, сгрудившись в кружок, и что-то рассматривали на полу. Похоже, работники и постояльцы начали было поднимать опрокинутые столы и скамейки, но потом отвлеклись.

– А я тебе говорю: переест! – расслышал Волкодав уверенный голос охотника.

Младший сын горшечника запальчиво возразил:

– А вот не переест!

– На что спорим? – поинтересовался охотник.

– Не смей спорить, сын, – строго вмешался горшечник. – Это порок!