Право на поединок

«Этот храм выстроили арранты, – хрипло дыша, говорит халисунец. – У них всё не как у людей, у этих аррантов. Имя их Богини Любви никогда не произносится всуе, так Она велика и ужасна. Арранты называют Её Прекраснейшей или ещё Всеприсущей. Её служители собирают по всему свету смазливых девчонок… совсем молоденьких, таких, которые ещё и одёжек не пачкают…»

Двое лежат в кромешной темноте, плотно прижатые друг к другу в тесной щели под тяжёлой каменной глыбой. Вернее, лежит халисунец, а венн стоит над ним на четвереньках, болезненно вывернув шею. Цепь от его ошейника тянется из-под глыбы наружу, теряясь в каменном крошеве.

«Жрецы храма Богини обладают искусствами, давно утраченными во внешнем мире, – продолжает безногий. – Говорят, сама Прекраснейшая их научила. Что там к чему, я сам толком не знаю, но они берут этих девчонок и доводят их красоту до немыслимого совершенства. Потом девки становятся жрицами. Тогда Богиня наделяет их свойством причинять смерть. Она очень строгая, эта аррантская Прекраснейшая. Она не терпит, когда нарушаются Её заветы, а кара у Неё всегда только одна…»

«Что ж это за Богиня Любви…» – ворчит Серый Пёс. Чужая вера редко вызывает у него одобрение. К тому же он знает: если камни, рухнувшие со свода пещеры, сдвинутся ещё хоть немного, валяться-таки ему со сломанной шеей. А это мало кому прибавляет разговорчивости и доброты.

«Ты слушать будешь или перебивать через каждое слово?!.» – возмущается халисунец. Серый Пёс молчит. Он давно уже не чувствует ни локтей, ни коленей. Его напарник, оскорбившись, тоже на некоторое время замолкает. Только слышно тяжёлое дыхание в темноте да шорох каменной крошки, потревоженной далёкими сотрясениями.

«Так будешь ты, наконец, слушать, когда умные люди с тобой говорят?…» – осведомляется халисунец.

«Ну», – бурчит венн. Ему кажется, что навалившаяся на спину глыба медленно, но верно вдавливает его в пол.

«Что „ну“… лесная твоя душа… так вот, в храм приходят паломники, и многие желают испытать свою веру, взыскуя расположения Богини. Они уединяются с прекрасными жрицами, и те возносят их к вершинам блаженства… – Калека со вздохом проводит обрубком пятерни по спутанной бороде. – Но те, на кого гневается Богиня, погибают прямо на ложе».

«От чего? От блаженства? – недоверчиво спрашивает венн. – Так не бывает».