Право на поединок

Волкодав был готов уворачиваться от стрелы, но не пришлось. Всё дело испортил Мыш. Возникнув как тень, чёрный летун бесшумно скользнул мимо плеча, пронёсся вперёд и юркнул в кусты. Кудрявая зелень шиповника издали казалась сплошной малахитовой глыбой, но проворный Мыш легко нашёл среди колючих стеблей простор для полёта. Что там дальше случилось, оставалось только предполагать. Раздался крик, щёлкнула тетива, но стрела прошла далеко стороной. Наёмник вскочил как ошпаренный и бросился из кустов. Длинные цепкие ветви с громким треском царапали его одежду и тело. Выпутавшись из зарослей, он быстро побежал прочь, оглядываясь и размахивая руками. Мыш с криком мчался за ним, норовя вцепиться в затылок.

Это был уже немолодой, лысеющий мужик с козлиной растрёпанной бородой. Его шея казалась несоразмерно короткой: то ли по природе, то ли оттого, что он с испугу пытался втянуть голову в плечи. Такому, если до сих пор не выбился в вожаки, давно бы уже следовало столковаться с какой-нибудь добросердечной вдовой и мирно осесть, завести, скажем, харчевню. Может, лысый малый именно так и намерен был поступить, да попутала нелёгкая снарядиться в самый последний поход, ещё разок попытать счастья и прикопить немножко добычи. Тогда-то зажил бы со своей вдовушкой тихо-спокойно, стал уважаемым человеком в деревне или на городской улице, чего доброго, ещё и деток родил…

Вот только ничего этого ему больше не будет.

Волкодав шёл за ним беззвучными стелющимися скачками: большой серый пёс, настигающий облезлого волка со стёршимися зубами. Наёмник то и дело оступался даже не от страха – от осязания близкого конца, мертвившего тело. Он упал на колено, вскрикнул, начал поворачиваться к Волкодаву лицом.

– Это я упросил Зубаря, чтобы её не приканчивали!… Я…

Он ещё говорил, а в глазах отражалось отчётливое понимание: пощады не будет. Волкодав не стал пачкать оружия. Просто взял его одной рукой за подбородок, другой за макушку и коротко повернул вверх. И ухнула в стылую бездну уютная маленькая корчма, и тёплая пухлолицая вдовушка, и зимние вечера у огня, с пивом в кружке и разговорами о былом удальстве. Ещё одна никчёмная душонка вылетела из тела, упавшего в густую траву бесформенной кучей. Волкодав подобрал самострел, взял из колчана убитого две стрелы и двинулся дальше.

Он легко выследил бы шестого даже один, без помощи Отца Мужей, смотревшего из поднебесья. Примятая трава, лишайник, сорванный с камня, – ясные знаки, указывавшие путь… А пожалуй что управился бы и без них: след – не запах, не звук, что-то иное – витал над землёй, словно полоса сгоревшего воздуха. Юный наёмник сдуру убежал в ущелье, проточенное водой в утёсистом гребне. Карабкаться оттуда наверх Волкодав не пожелал бы и врагу. А другой конец теснины выходил прямо в щель Стены Великанов, и внизу можно было разглядеть птиц и медленно плывшие облака. В середине лета, когда солнце пригревало как следует и начинали подтаивать ледники, здесь мчался косматый поток. Он бешено вылетал в щель и дробился в воздухе, падая с чудовищной высоты. Однако до летней жары было ещё далеко, и теснина оставалась сухой.

Молодой наёмник, веснушчатый, русоволосый, старался забиться как можно глубже в нору между камнями, но его было видно, и он сам это понимал. Избавление от страха, когда он готов был поверить, что спрятался и спасся, оказалось лишь временным. Волкодав приблизился, прыгая с валуна на валун, и остановился в десятке шагов. Поймал взгляд парня и указал самострелом на пространство перед собой.

Выходи, умрёшь как мужчина.

Юноша вылез, двигаясь, точно в дурном сне, лицо было зелёное. То, что совершалось прямо здесь и сейчас, не могло, не имело права происходить. Не с ним. Не наяву. Что-нибудь непременно вмешается. Предотвратит. Защитит…

Вот и она так думала, молча сказал ему Волкодав.

Боги не вмешивались. Венн не таял в воздухе и не проваливался сквозь землю. Стоял, и в опущенной руке не дрожал самострел со взведённой тетивой, готовой бросить стрелу. Парень почти решился упасть перед ним на колени, даже вроде как дёрнулся вперёд, но остановился. Пошарил у пояса, вытащил длинный кинжал и обхватил потными ладонями рукоять, готовясь обороняться. Не вздумает же венн просто так всадить болт в человека, у которого нет ни лука, ни самострела! Пусть-ка подойдёт поближе и…