Право на силу

Копали в три смены. Срывали руки, спины, от изнуряющей работы ныли плечи и поясница. В штреке от тесноты, духоты и острого запаха пота кружилась голова. Рабочие — то один, то другой, а то и несколько одновременно — падали в обморок от нехватки кислорода, и тогда приходилось, останавливая работу, выносить их из этой кротовьей норы и совать под нос нашатырь. Пока одна бригада копала, две другие вытаскивали из штрека землю, ссыпая ее прямо на пол коридора. И еще четыре бригады носили эту землю в подвал вокзала — свободного места здесь имелось в достатке. Ну а раз уж оно есть — так почему бы его не использовать? Тем более, что одетой в демроны пятерке носильщиков кратковременные выходы в подвал практически не вредили.

Сначала ход решили вести до ближайшего дома, стоящего неподалеку от здания вокзала. Палыч вовремя вспомнил, что под этим домом старой сталинской постройки находилось еще одно бомбоубежище. Площадь его, конечно, была гораздо меньше, но там тоже стоял дизель, запасы соляры для которого могли сохраниться нетронутыми. А ведь в их ситуации каждый лишний литр был на вес золота. Бомбоубежище то залегало неглубоко, всего метров десять от поверхности, поэтому рыли с первого уровня, стараясь держаться прямо, не заглубляясь и не уходя вверх.

Копали недолго, недели полторы. Прошли метров пятьдесят, и уж слухи пошли, что промахнулись, уйдя правее или левее, когда в ночную смены группа Ханыги докопалась до стен бомбаря. Рвать побоялись, да и жаба задушила — взрывчатки были крохи, на раз-два. Мало ли где она могла еще понадобиться. К тому же — вполне возможно! — надеялись, что в бомбаре тоже спаслись люди и взрывом могло кого-нибудь задеть. Бетон долбили кирками, прислушиваясь иногда в надежде, что с той стороны тоже пробиваются навстречу. Единственным оправданием тишины за стенкой была мысль, что там нет инструмента. Долбили сутки. А когда проделали дыру — чуть не задохлись от рванувшейся оттуда смрадной вони. Перед людьми предстала жуткая картина: пол бомбоубежища был сплошь устлан осклизлыми, гниющими трупами. Синюшная, влажная кожа со следами тления, раззявленные в беззвучном вопле рты, скрюченные пальцы на руках и ногах, сведенные предсмертной судорогой лица. И белесые, свивающиеся кольцами черви, пирующие в этом царстве смерти… Причину гибели людей так и не выяснили — вентиляция была в полном порядке, фон нормальный, пища и вода имелись. Выдвигались версии, одна страшнее и таинственнее другой, но они так и остались догадками.

Триста квадратов дополнительного жилого пространства никогда не помешают. Тем более, если в закромах этого пространства обнаружено сто ящиков тушняка, большой бак соляры емкостью в пару тонн и несколько ларей с крупами. Там же стоял и маломощный дизель, которого вполне хватало для обеспечения нужд этого бомбоубежища. В еде особой необходимости не было — запасов имелось предостаточно, — а вот топливо и дизель были очень кстати. Все найденное мгновенно оприходовали и присоединили к запасам на складах. Призрак смерти, вставший перед людьми, немного отступил…

Сам бомбарь чистили несколько недель. На эту работу шли либо самые крепкие, либо самые безбашенные. Либо те, кто посылался туда в виде наказания, — не каждый выдержит вид отваливающейся от разложившегося до желеобразного состояния тела руки или ноги, либо картину волочащихся за лопатой сизоватых кишок. И даже самые крепкие потом очень долго отходили от этой работенки. Сгнившие до хлюпающей массы трупы совковыми лопатами черпали в мешки и тащили в штрек, где специально прокопали боковую штольню под кладбище. Вынутую оттуда землю стаскивали в откопанное убежище и высыпали прямо на пол, стараясь засыпать пропитавшийся трупной вонью бетон. Но только после того, как пол подняли почти на метр, сладковатый запах стал исчезать; однако долго еще то в одном, то в другом углу прорывался еле заметный, на пределе чувствительности, запашок, напоминая об ужасе, который пришлось испытать людям в этом убежище, ставшем братской могилой.

Найденное топливо позволило получить небольшой выигрыш во времени, но медлить, тем не менее, не стоило и рытье прохода до нефтебазы продолжили вновь. Эксцессов больше не было — спустя два месяца был проложен проход до первой из гигантских емкостей, что позволило людям, наконец, вздохнуть спокойно — топливом отныне они были обеспечены как ничем другим. Опасения были за сами дизеля — никакой агрегат, каким бы качественным он ни был, не вечен. И вот теперь, спустя долгих пятнадцать лет, беда все-таки случилась.