Право на сына (СИ)

— Да, — он кивает. — Но шмотки на тебе явно дорогие. И ты так просто согласилась. Брось, я ведь понимаю, что ты не только на ресепшн работаешь, да и Лебедев на тебя так смотрел. Наверняка с ним кувыркалась. Я хорошо заплачу.

Я в ужасе распахиваю глаза и понимаю, что одними словами Виктор не ограничивается. Не обращая внимания на мои слова, подходит ближе, вдавливает мое хрупкое тело в сталь автомобиля и хватает широкой ладонью за бедро.

— Отпустите меня! — повышаю голос и отпихиваю его от себя.

Он теряется лишь на мгновение. Ошарашенно смотрит на меня, будто не веря в происходящее, а затем его лицо искажает злость.

— Что за хрень? — рычит он. — Ты и оделась так, что весь вечер к себе взгляд притягивала. Или ты думаешь я не видел, как ты смотрела?

— Это была игра, — почти со слезами произношу. — Я лишь подыгрывала.

— А я нет, — он приближается снова, его губы касаются моей шеи и все мои попытки сопротивляться оказываются тщетными.

— Помогите!

Я не на шутку боюсь и кричу, что есть силы. Плевать, если это услышит кто-то в ресторане. Я хочу, чтобы меня избавили от его присутствия раз и навсегда. Играть я больше не хочу, потому что он сам нарушил правила.

— Заткнись, — его ладонь ложится на мой рот. — В машину садись.

Он сильно разворачивает меня, так что я ударяюсь подбородком о стекло автомобиля, открывает дверь и… отпускает меня. От силы удара я понимаю это не сразу, меня все еще колотит от страха и ненависти к тому, кого я считала порядочным человеком. Все тело трясет, по лицу скатываются слезы.

— Ты как?

Голос Стаса звучит будто сквозь пелену. Я растерянно осматриваюсь и вижу его лицо прямо перед своим. Куда делся Виктор не знаю, потому что не вижу ничего вокруг.

— Настя!

Он трясет меня за плечи.

— Он сделал тебе больно?

— Нет, — мотаю головой. — Теперь уже нет.

Рот наполняется вкусом крови. Видимо, я прикусила язык, когда приложилась подбородком. Или же сделала это от испуга, впрочем, я ведь до сих пор не отошла, слишком страшно то, что со мной едва не произошло. Как Виктору вообще пришло в голову ко мне полезть и пытаться домогаться?

Стас грязно ругается и притягивает меня к себе, обхватив сильными руками мою спину. Я утопаю в его объятиях, мою щеку царапает ткань его серого пальто, но я не обращаю на это внимания и лишь обвиваю его руками. Наверное, так выглядит надежность, потому что когда Стас пытается меня отстранить, я все еще цепляюсь за него.

— Я не оставлю тебя. Идем.

Он сдерживает обещание: обхватывает мою ладонь и ведет куда-то в сторону. Краем глаза я замечаю ошарашенного Мамаева, сидящего на полу и потирающего переносицу, из которою течет кровь. Стас его ударил? Разбил нос моему директору за то, что он насильно пытался запихнуть меня в машину?

На высоких каблуках едва поспеваю за Лебедевым, но упрямо иду и послушно сажусь на переднее сидение, когда он открывает дверцу. Половину дороги мы едем молча и на высокой скорости.

— Сбавь скорость, — прошу у него, цепляясь за подлокотники двери. — Стас!

Он резко Стас сворачивает на обочину и останавливается, раздраженно спрашивает:

— Ты с ним как оказалась на этом сраном юбилее?

— У меня не было выхода.

Я сбивчиво рассказываю ему все до мельчайшей детали. Желание казаться самостоятельной куда-то улетучивается. Сейчас внутри меня сквозит обида за то, как со мной поступили.

— Мне просто нужен был отпуск.

— Мне, — наконец, произносит Стас после долгой паузы. — Ты могла позвонить мне и попросить помощи?

Он резко наклоняется ко мне, вынуждает посмотреть на себя и спрашивает:

— Ты хоть понимаешь, что с тобой едва не сделали?

— Понимаю, — быстро киваю и сглатываю, акцентируя внимание на его губах.

— Ты наваждение какое-то, — выдает он, яростно впиваясь в мой рот поцелуем.

Глава 24

Даже сквозь влагу мужских губ, я чувствую съедающую его злость. Он недоволен то ли мной, то ли тем, как обернулся вполне обычный юбилей, куда он пошел вместо родителей. Стас отстраняется, наверное, потому что я дрожу, как осиновый лист и едва могу отвечать ему. Мне страшно, хотя бояться давно нечего. И я страшусь не его, а того, что со мной едва не случилось.

Я не какая-нибудь глупышка, вовсе не думающая о своей безопасности, просто… верю, что люди совсем другие. Не мерзкие меркантильные сволочи, готовые запустить руку девушке под юбку при первой удобной возможности даже сквозь “нет”, а добрые и понимающие, готовые прийти на помощь. Стас исказил мое представление о “реальных” мужчинах своими поступками и теперь я едва ли не в каждом вижу рыцаря, не желая замечать абсолютное безразличие и желание удовлетворить только свои потребности.

— Эй, — Стас аккуратно заправляет выбившуюся прядь из моей прически за ухо. — Ты трясешься. Холодно?

Я мотаю головой и шепчу одними губами:

— Страшно.

Я никогда в жизни не истерила, не ревела, как сумасшедшая и не боялась так, что не могла пошевелиться. Последнее все же не проходит мимо меня, я не могу даже сделать жест ладонью, настолько оковы страха сжимают меня в своих мощных объятиях.