Право на тебя

– Я ухожу, – говорю резко, не давая повода думать, что шучу, – разберитесь для начала в своей собственной семье, а насчет помолвки…

Перевожу взгляд на Антона. Раз они водили меня так долго за нос, то и мне любезничать не стоит.

– Я разочарована, что ты меня обманывал, – выставляю ладонь, когда он приоткрывает рот, – в конце концов, мы практически родственники, и брак между нами подобен инцесту и…

– Кровного родства между вами нет, – кричит женщина, привстает и хватается за грудь.

Все кидаются к ней, но и я, и Виталий остаемся на месте. Переглядываемся. Я смотрю вопросительно, спрашиваю про мать, он кивает, что все в силе. Вздыхаю облегченно и перевожу взгляда на отца бывшего жениха. Все это время он пристально наблюдает за нашими переглядами. Мрачнеет на глазах, из чего я делаю вывод, что дядя моего отца не соврал. Козырь их семьи против меня тает буквально на глазах. А у меня за секунды вырастают крылья.

– Ваш шантаж… – качаю головой, смотря на их семейство, – это низко.

– Какой шантаж? – спрашивает Антон, переводит взор с меня на отца, и обратно.

Тот молчит, буравит меня своими злыми глазами.

– Не твое дело, щенок, – рычит на сына, – твое дело было маленькое – влюбить в себя эту шлюху и жениться, но ты и это умудрился просрать.

Он кричит что-то еще, но я игнорирую его оскорбление, поворачиваюсь и практически бегу с этого гнезда предательства и ненависти. Хочу быстрее оказаться дома. Никто не препятствует моему бегству, Антон слишком занят разбирательствами с отцом. Понимаю, кажется, он и не знал, что только по этой причине я согласилась выйти за него, но никак это не оправдывает его в моих глазах. Мерзко все это. Дико, неправильно.

Выбегаю на улицу и бегу к воротам. И когда вижу знакомую фигуру, облокотившуюся о капот машины, выдыхаю с огромным чувством облегчения и эйфории. Кидаюсь в его раскрытые объятия и зарываюсь носом в шею.

– Ты приехал, – шепчу, не надеясь услышать ничего в ответ.

– Конечно, кошечка, – крепко обнимает меня Саид, а затем усаживает внутрь.

И мы трогаемся с места, удаляясь от поместья все дальше. Но в нашей истории все только начинается…

Глава 12

– Вы, наконец, расстались, – делает вывод из моего сумбурного рассказа Юля.

Не стала я вываливать на нее все подробности этой грязной истории, но насчет расставания с Антоном поведала, как на духу. Аж камень с плеч. Сижу, наблюдаю, как она замешивает смесь для блинчиков. Игнорирую очередной звонок бывшего жениха. Нет пока никаких моральных сил вести с ним беседы.

– Отчалилась, можно сказать, – выключаю полностью телефон, чтоб не мешал, – ты мне лучше скажи, что у тебя с Игорьком-то. Вернулся с командировки?

– Да, – мрачно отвечает подружка, но больше делиться подробностями не спешит.

Не лезу к ней в душу. Захочет, сама расскажет.

– Советы давать не буду, – решаю все же не оставаться в стороне, – я сама не пример для подражания, но скажи мне честно, эта семейная жизнь, она правда тебе нравится?

Замираю, почему-то ответ мне важно услышать. Я-то свой не дала еще. Не хочу снова в омут с головой. Даже по своей воле.

– Это, – поворачивается ко мне с поварешкой наперевес, поджимает губы, – непросто. У меня в семье по-другому было. Отец решал практически все вопросы сам, мама просто была…ну, была…как сказать…

– Инфантильной? – не знаю даже, какое слово подобрать.

– Домашней женщиной, – мягко поправляет меня, при воспоминании о родителях глаза ее сияют и светятся, – а у меня…

Поворачивается к шипящей сковороде. Молчит.

– Решала в семье – это ты, – констатирую, а затем добавляю: а я вот другого хочу, чтоб не маменькин сынок, а такой взял, стукнул по стулу…

– И чтоб я трусики сразу роняла, – заканчиваем мы вместе и прыскаем со смеху.

Проблема вот только в том, что у меня такой мужчина на горизонте есть. Но готова ли я и, правда, отдать свою жизнь другому человеку?

Весь день мы проводим с Юлькой, дурачимся, как в детстве, веселимся. Но каждая из нас скрывает тайны. Свою боль. Внутреннюю. Такую, что испытывает раненый зверь. С матерью я до сих пор так и не поговорила. Так что вечером, идя от подружкиного дома, собираюсь с мыслями и решаюсь.

Доезжаю до ее дома быстро, стучу, пока не передумала начинать этот сложный разговор.

– Милая? – слышится с той стороны двери, затем лязгает металл замка, – предупредила бы, я б пирог испекла.

– Все хорошо, мамуль, – как только открывается дверь, я тут же попадаю в родные объятия, – я с ночевкой.

– Хорошо, – кивает, улыбается мама, затем спешит на кухню, – пойду пока чайник поставлю.

Она выглядит неплохо. Во всяком случае, нет тех страшных синяков под глазами, бледности кожи и болезненной худобы, как после смерти отца.

Мы сидим напротив друг друга, говорим на бытовые темы, и в какой-то момент я решаюсь.

– Отец и, правда, из семьи Пархоменко? – задаю вопрос в лоб, не хожу вокруг да около.

Застаю родную врасплох. Вижу это по шокированным глазам, открытому рту буквой «о», подрагивающим пальцам. Она медленно ставит чашку чая на стол, прикрывает глаза и пару раз делает вдох-выдох.