Право на власть

– Они разграбили Сарай-Берке! По нашим обычаям взятая в бою добыча остается собственностью воина!

– Мой тумен не пойдет! – твердо заявил хан Бурул.

Ханы пререкались несколько дней. Спор мог продолжаться до бесконечности, если бы не новый гонец, на этот раз из Сарай-Берке.

– Хан! Разбойники разграбили твое стойбище! Они увели твоих жен! И еще они… – Гонец подполз и что-то прошептал на ухо.

Хан Узбек вскочил как ужаленный:

– Сегодня выходим в Аштархан!

Что такое тайна? Это новость, которая быстро становится общеизвестной. О поставленных в стойбищах жутких колдовских знаках взволнованно заговорило все войско. Сначала заживо сгорел шаман в Сарай-Бату, затем в Сарай-Берке, в стойбище хана Уйгура в одночасье погибло сразу четверо. Войско зароптало – пока они теряли своих товарищей под стенами Шемахи, неведомые разбойники разграбили их юрты и увели в рабство родственников. Сообщение о небывалой по жестокости расправе над ханом Уйгуром дополнилось новостью о казни хана Увека. Его с ближайшими родственниками как падаль сбросили с обрыва в Итиль. Это окончательно взбудоражило войско. Осиротевшие тумены ударили в вестовой колокол, встали рядом с воинами Ногая и потребовали ясак[27].

Тут бы хану Узбеку проявить гибкость и утихомирить страсти, а он поступил наоборот, приказал найти и казнить зачинщиков. Ответом послужил открытый бунт, хан Курдюм увел в Аштархан пять туменов, а ногайцы нагло потребовали убираться с их земли. Что касается правителя Золотой Орды беклярибека Кутлуга, то услышав о смене власти в Западном улусе, он даже не поинтересовался именем нового бека.

Глава 15 Князь Наримант

В Булгаре караван значительно разгрузили, в первую очередь за счет рабов. Князь Маход незамедлительно выплатил деньги за своих соотечественников. Более того, он выкупил всех пленных монголов. В результате на корабликах появилось свободное место. В завершение сделки по продаже людей Норманн получил из рук правителя украшенную самоцветами здоровенную серебряную вазу. В двадцать первом веке эта емкость непонятного назначения могла украсить любой музей мира. Изящная ювелирная работа с резьбой по тонким стенкам не могла не вызвать восхищения мастерством неведомого специалиста. Норманн не стал выяснять булгарских интересов в покупке пленных монголов, как и необъяснимой щедрости с подарком вазы. У князя для этого есть причины, иначе он так не поступил бы, остальное неважно. За время стоянки в Булгаре Шушун с Выгом рассортировали сваленные на ушкуи и карфи трофеи и частично распродали собранный в юртах хлам. Норманн попытался было настоять на полной очистке судов, чтобы избавиться от всего тряпья, но столкнулся с дружным сопротивлением.

– Зачем чужакам продавать хорошие вещи! – возмутился Выг. – Наши селяне раскупят за ту же цену, да еще спасибо скажут!

С точки зрения Норманна собранное барахло не то что носить, в руках нельзя держать. Впрочем, он никогда не обращал внимания на одежду вепсов и карелов. Вполне возможно, что трофеи им придутся по нраву. Большинство ходит в кожаных штанах или юбках, а на теле волчьи или лисьи безрукавки. Каждый регион использует для одежды наиболее доступный и дешевый материал. Тем не менее на выходе из столицы Волжской Булгарии караван уже не походил на беженцев из погорелой деревни, а на булгарском корабельном торге флот окончательно принял нормальный купеческий вид. Разве что глубоко сидящие драккары говорили знатокам о взятой мурманами богатой добыче. Здесь в устье реки Казанки рязанские и московские купцы снова низко поклонились, поблагодарили за доброту и удачный поход и направились в Оку.

– Слышь, Выг, одна доля – это много или мало? – поинтересовался Норманн.

– Если ты о выкупе за освобожденных рабов, то это нормально. За посредничество больше не дают.

– Как крестьяне из центра Руси могли попасть поганым в рабство?

– Хан Узбек дал Ивану Даниловичу свой тумен, вот они и уводят людей в оплату за ратный труд.

– Помоги мне в долях разобраться, я подобному счету не обучен, – смущаясь, попросил Норманн.

– Здесь простая арифметика, – поглаживая бороду, ответил Выг. – Вот получат купцы откуп за крестьян, разделят его на двенадцать долей, одну оставят себе, остальные пришлют с оказией тебе.

– Это что же, с похода в Персию они пришлют мне треть всей выручки?

– Ну да, как договорились. Расторгуются от Рязани до Новгорода, глядишь, по весне привезут злато-серебро.

– Интересный расклад! Спасибо! Ты с воинами поговори, хвастовство должно иметь свои пределы.

– О чем ты? Мы знатно побили поганых, хорошую добычу взяли, о подобном грех не похвалиться!

– Привирать зачем? Придумали каких-то сгоревших шаманов.

– Это на торгу говорят, нету здесь нашей выдумки! И про смерть хана Узбека торг шумит.

– Вот выдумщики! – восхитился Норманн народной фантазии.

– То правда! Никто не будет шутить с такими новостями, позора потом не оберешься!

– Сорока на хвосте принесла? По реке нас никто не обгонял, а пешим и подавно вперед нас не прийти.

– Земля слухами полнится, а весточка всегда быстрее ветра летит.