Право на возвращение

— Ракета, — сказал Икки, едва Брам уселся. — Радар слишком поздно ее заметил. Не успели обезвредить вовремя. — Он подтолкнул поближе к Браму номер «Хаареца».

— И откуда она летела?

— Они не знают. Издалека. Откуда угодно. Может быть, с корабля в Индийском океане. Мы, конечно, должны ответить. Только кому?

— Может быть, мы узнаем больше, когда они получат результаты исследований и поймут, что это была за ракета. Тот парень, что служил там…

— Плоцке, — вспомнил Икки.

— Он был в дневной смене. Состояние тяжелое.

— Надо надеяться, когда они найдут тех сволочей, что сделали это, то сперва распорют им брюхо и выпустят кишки и только после казнят.

— Dream on,[55] — отозвался Брам.

— Поговорил с мамой Сары?

Всякий раз, когда поиски оканчивались неудачей, Икки начинал проявлять нездоровый интерес к реакции родственников жертвы, как теперь — к реакции Сариной мамы. Сперва Брама пугало его возбужденное любопытство, но скоро ему стало ясно, что для Икки это был единственный способ закрыть дело — ему нужен был ритуал. Он плакал, и после этого дело считалось закрытым.

— Ее не было дома.

— Конечно, она была на работе. Большая аптека, угол Бен Гуриона. Ты там не был?

— Я подожду, пока она будет дома.

Икки сердито поглядел на него.

— Раньше ты всегда говорил, что мы обязаны сразу же сообщать родителям.

— Если честно, мы ведь пока ничего точно не узнали. Мы доверились какому-то отморозку, фанату Тарзана, притворявшемуся, что он заключил пари и ждет результата игры, которая давным-давно была сыграна. Ты говорил с Самиром?

— Мне не удалось его поймать. А что ты имеешь в виду, что мы, в конце концов, знаем? Ты думаешь, этот Джонни мог позволить таким деньжищам уплыть у себя из-под носа?

— Сперва он мог надеяться, что получит деньги, едва намекнув, что знает что-то. Нарыл информацию о еврейской девочке, которую кто-то прячет, и в нем проснулось то, что он считает совестью. А потом он испугался, что выдает кому-то информацию, через которую можно отследить его связи, и, значит, в один прекрасный день его подвесят за какое-нибудь чувствительное место на собственном балконе. Очнись, Икки, разве у нас прибавилось информации? Мы собираемся совершить чудовищную глупость. — Он протянул Икки конверт. — Погляди на фото. Не подделка ли это?

Икки придвинулся, не вставая со стула, поближе, вытащил фото из конверта и положил перед собой.

— Так сразу и не скажешь, — задумчиво произнес он. — Вполне возможно, что подделка. На современном компьютере что угодно можно состряпать. Даже экспертам понадобится время, чтобы отличить настоящее фото от подделки. Но — зачем тогда было Джонни приглашать нас? И это фото — они что, взяли девочку и велели ей позировать? И положили вокруг цветочки?

— Ты когда-нибудь видел мусульманские похороны, которые так выглядят? — спросил Брам. — Это напоминает скорее католическую процедуру. Как мы могли поверить в этакую чушь?

Икки кивал, глядя на фото, зажатое в его руке.

— Shi-it…

— Итак, — сказал Брам, — Самир дал тебе наводку?

Икки снова поглядел на фото.

— Да. Вернее, его племянник дал наводку.

— И эта наводка касалась именно Сары Лапински?

— Да, — кивнул Икки. — Имя, адрес, по которому она жила, дата рождения. Я сказал Самиру: пускай Джонни позвонит мне. И он позвонил.

— И сказал, что может ее выкупить?

— Он сказал, что за хорошие деньги люди, которые за ней присматривают…

— Это Джонни так сказал: которые за ней присматривают?

— Да. Что он думает, они могут ее отпустить. У них проблемы с деньгами.

— О'кей. История, значит, такая: девочка была кем-то украдена, продана людям, живущим за стеной, у которых теперь проблемы с деньгами и они хотят продать ее, чтобы поправить свои дела.

— Неплохая история, разве нет? — спросил Икки, стараясь не глядеть Браму в глаза.

— Да, вполне правдоподобная. Но зачем тогда Джонни сказал нам, что она умерла?

— Ты когда-нибудь раньше видел такие фото?

Брам удивленно поглядел на него:

— Видел ли я такие фото с тех пор, как существует «Банк»?

Икки кивнул.

— Нет, — сказал Брам.

— Почему мы не должны верить Джонни?

— Я не понимаю, почему мы должны верить любому из них, даже если его звать Джонни, и я никогда не простил бы себе, если бы пришел с этой дерьмовой историей к Батье Лапински.

— И все-таки мне кажется, что она умерла, — сказал Икки виновато.

— Я тоже так думаю, но у нас нет никаких доказательств, кроме этой католической фотографии и истории о Тарзане.

— О Тарзане?

— Ты что, забыл его историю о Джонни Вайсмюллере?

— Палестинцы-католики, — сказал Икки.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Брам, хотя сразу понял, что Икки, скорее всего, прав.

— Те люди, «которые за ней присматривали», — палестинцы-католики.

— Скорее ортодоксы, — уточнил Брам. — Греки или православные русские. Их немного. Они живут в основном в Иерусалиме. И несколько семей — в Вифлееме.

Они смотрели друг на друга, понимая, что напали на верный след.

— Тарзан, значит, дал нам ключ к разгадке, — сказал наконец Брам. — И, заметь, совершенно бесплатно.

Икки повернулся к своему компьютеру: