Право на жизнь

— Нет, — Рик отлепился от стены, подцепил пальцем мой подбородок. Темная бездна тепло улыбнулась. — Ничего не бойся, а особенно неудачи. То, что мы сейчас здесь, уже победа. Пятнадцать лет назад я и мечтать не смел снова войти в зал Ареопага, поэтому… пусть не сегодня, даже если сегодня ничего не получится, однажды наступит день, когда кланы примут меня!

— Рик…

Как он может рассуждать о результатах предстоящего Совета с такой легкостью! Словно о чем-то незначительном! Я же знаю, насколько сильно лишенный крыльев дракон тоскует по утраченному Небу!

— Теперь иди!

Одной рукой меченый приоткрыл створку дверей из белого дуба. Второй резко развернул меня за плечо и втолкнул внутрь. Я невольно сделала несколько шагов, восстанавливая равновесие. Замерла на вершине широкой лестницы, пораженная величием Ареопага.

Прежде всего впечатляли размеры. В круглом зале без труда расправил бы крылья настоящий дракон. Ярусы простых скамей, ныне пустующих, сбегали к далекой арене, окруженной железными остовами погашенных факелов. Стекла витражей, освещенные закатным солнцем, отливали багрянцем, напоминали глаза драконов, горящие в наполнивших пространство красных тревожных сумерках.

В сердце Ареопага правил бал камень. Обычный серый известняк, отшлифованный до гладкости металла. Ни гобеленов, ни барельефов, ни иных украшений. Ни единого шва, стыка плит, трещины. Казалось, кто-то вылепил-выплавил весь зал из части скалы, будто из воска. Невозможно вообразить мощь магии, способной на это чудо!

— Не спи, — шепнул Рик.

Я опомнилась: не следует заставлять почтенное собрание ждать. Сошла по ступеням на арену — не медля, но и сдерживаясь, чтобы не частить. Эхо подхватывало звук шагов и уносило под высокие своды.

— Al’iav’el’ Haratel’, al’t tel’ Ra. Al’iav’el’ Aratay, al’t tel’ Is. ‘Iav’el’ e’ssatel’ Ra e tel’ Is.[1]

Западный трон передо мной пустовал, восточный за спиной тоже.

— Al’iav’el’, Laanara v'iuna tel' Ra,[2] — отозвалась Харатэль.

Астра радушно помахала мне рукой. Каттера сухо кивнула: найду ли я поддержку в лице строгой поборницы правил и традиций?

— Al’iav’el’, e’ssa Lankarra,[3] — в голосе Аратая стыл лед, и я невольно поежилась. Впрочем, до самого Древнего, чьим земным воплощением он являлся, Альтэссе было далеко. — Созвать Совет по такому вопросу… я не могу решить, считать ли ваше приглашение намеренным оскорблением или неудачной шуткой.

Собственного сына он как будто не заметил.

Толстяк Сараск зло прищурился, полностью разделяя возмущение Повелителя Севера. Лошадиное лицо Ровера хранило привычную бесстрастность: при всем желании, вряд ли у кого-то получилось бы угадать, что думал командор теней по поводу сложившейся ситуации. Исхард ободряюще улыбнулся. Я не питала иллюзий насчет того, какое решение он примет. Несмотря на теплые чувства ко мне, в важных вопросах эсса Иньлэрт всегда руководствовался благом северного народа и только им.

— Сожалею, если вы сочли мой поступок предрассудительным.

Я склонила голову, извиняясь за случайно нанесенную обиду. Помни, Ланка, вежливость прежде всего. Ждать поддержки от снежного клана глупо, но еще глупее считать их заведомыми врагами, заранее настраивая против себя.

— Эсса в своем праве, — заметила Харатэль. — Слово Совета — закон. Но любое слово должно быть изменено, если потеряло смысл. На мой взгляд, поднятая эссой Ланкарра проблема достойна внимания присутствующих здесь Повелителей Небес.

— Есть решения, которые не имеют обратного хода. Есть преступления, что не заслуживают снисхождения, — непреклонно возразил Аратай. — Лишь глупец позволяет эмоциям господствовать над здравым смыслом.

Теперь Владыка Севера смотрел на Харатэль, свысока, будто прощая Повелительнице Юга ее слабость в отношении капризов младшей родственницы. Внутри, убивая на корню всю дипломатичность, вскипел гнев. Надо мной пускай насмехаются сколько угодно, не привыкать! Но унижать сестру не позволю!

— А я думаю, что эмоции руководят именно вами! Как вы можете настолько ненавидеть родного сына!

— Мой сын погиб двадцать лет назад.

— Вы!..

— Лаанара тиа Ланкара, помните, где вы находитесь! — одернула меня Харатель. Улыбнулась Аратаю. — Прошу прощения, северный брат. Эсса Ланкарра впервые принимает участие в Совете и, естественно, слегка… волнуется.

Я перевела взгляд, полный бессильной ярости, на сестру. И осеклась, уловив недовольство в карих глазах. Что же ты творишь, Ланка?! Харатэль подарила нам с Риком замечательный шанс, неужели так трудно придержать в нужный момент язык за зубами?!

— Прошу прощения, — пробормотала я, повторяя за сестрой.

— Искренность не порок, — после долгого молчания примирительно заметил Аратай: не оттепель, но и не валящий с ног буран, скорее, временное затишье. — Хорошо, эсса Ланкарра. Снежный клан готов выслушать все, что вы скажете.

Харатэль одобрительно кивнула, поощряя меня начинать.