Право на жизнь

Тарья поднесла ко рту мегафон, и над городом понёсся усиленный голос. Условия капитуляции: жителей не тронут, у них есть один час на то, чтобы покинуть Аннер с любым имуществом. После этого город будет стёрт с лица земли как возмездие за участие лорда Алмазного Полоза в нападении на людей. Если в течение получаса от заявления не откроют ворота и не начнётся исход, разрушать Аннер начнут вместе с жителями. В ответ в сторону людей полетел огненный шар и взорвался на расстоянии трети пути от лагеря.

Генерал зло усмехнулся:

— Сами напросились. Но тридцать минут честно выжду.

И принялся демонстративно поглядывать на часы. Едва длинная стрелка пробежала половину круга, Свиридов взял ракетницу. В небо взвился красный огонёк. Центральную надвратную башню заставил вздрогнуть первый удар бронебойного снаряда.

— Неплохо, — оценил результат генерал, разглядывая стену в бинокль. — Но долго не выдержит.

Тут же заговорили остальные орудия и тяжёлые миномёты. Фугасными, зажигательными, шрапнельными. Отдельно старалась выделенная «для эксперимента» самоходка, пробуя на стенах прямой наводкой разные типы боеприпасов: от кумулятивных до бронебойных с сердечником из обеднённого урана.

Через десять минут после первого взрыва искажающая магию дымка вокруг города исчезла. Видимо один из снарядов попал в чародеев. Тарья смогла не только через бинокль и на экране, куда транслировался сигнал с висящего в небе дирижабля-наблюдателя, но и своими способностями через установленное на беспилотника оборудование увидеть, что творится в городе. Взрыв: крошится и разлетается осколками угол дома, похоронив двух бегущих мимо по улице подростков. Взрыв: губительный рой шрапнели превращает в кровавые лохмотья укрывшихся на галерее внутренней городской стены ополченцев. Взрыв: башня зашаталась и просела, завалил стоявший рядом дом.

Когда очередной выстрел угодил прямо в богатый особняк, и тот карточным домиком развалился в облаке пыли и кирпичной крошки, Тарья не выдержала. Нарушая субординацию, она чуть ли не закричала:

— Извините… Я… я много читала о вашей культуре и истории. Вы куда гуманнее моей родины…вы… Как идея о ценности жизни может сочетаться вот с этим?! Ладно, солдаты, они выполняют приказ. Ваш приказ. А как можете вы?..

— Вы забываетесь, лейтенант. Но поскольку у нас особые обстоятельства, так и быть. Отвечу. Для повышения вашей сознательности.

Тарья поняла: ему самому просто хочется выговориться.

— Если вы думаете, что меня потом станут мучить кошмары, — равнодушно заговорил генерал, — то глубоко ошибаетесь. Никто воинов Леса жечь наши деревни и поля не звал. И чтобы подобное не повторилось впредь, они должны уяснить — цена за каждую попытку будет во много раз дороже выгоды. Я потому и командую акцией возмездия, что в прошлой жизни имел по этой части хороший опыт. Пусть за одну только идею напасть на нас подданные поднимут своих правителей на вилы. Жестокость наших действий строго дозирована, не больше — но и не меньше. Сейчас я проявил максимум возможной гуманности. Кроме первого пробного залпа ни зажигательными, ни специально по улицам стрельба не ведётся. Цель нашего обстрела в первый раз — укрепления и административные здания. Обстрел скоро прекратится, и я ещё раз предложу покинуть город. Но когда они откажутся второй раз, отдать приказ сравнять Аннер с землёй рука у меня не дрогнет. И то, что обороной той самой фермы командовал мой младший брат, тут не причём.

Голос оставался неизменным, но на словах о погибшем лейтенанте Свиридове во взгляде генерала промелькнула что-то настолько жуткое и радостное, что Тарья вздрогнула: командир врал. А вся тирада — просто желание сделать вид, мол, месть роли не играет… Адмирал Рот умел подбирать исполнителей.

Башни запестрели зелёными флагами, и город попросил о сдаче раньше, чем успели отдать приказ орудиям на время смолкнуть. В небо тут же поднялась зелёная ракета. Свиридов вяло махнул рукой:

— Лейтенант, повторите им. По варианту два плюс полчаса.

— Так точно.

Тарья поднесла ко рту мегафон, и над городом опять понёсся усиленный голос. У жителей есть теперь полтора часа: придётся забрать своих раненых. Затем все обязаны и покинуть улицы, но уже без поклажи. После этого город сожгут.

Тарья никогда не была сильна в ментальной магии, этот раздел ей почти не давался. Но привкус ужаса и страха чуяла даже с командного пункта. То, что жителей не грабили и не обыскивали, не насиловали покорных воле победителя пленниц, пугало намного сильнее самой разнузданной кровавой вакханалии.

Три часа спустя Манус по результатам сканирования доложил:

— Кого не смогли унести — добили. Остальные ждут в десяти километрах западнее.

Свиридов удивлённо поднял бровь, и Манус объяснил.