Право на жизнь. История смертной казни

Не должно ли это навести нас на мысль, что «высшая», неотменимая, непоправимая мера наказания не может применяться хотя бы потому, что кажущееся ужасающим преступлением в одной культуре через некоторое время или в другом месте становится нормой либо считается легким проступком? Как сочетать относительность представлений о том, что можно и что нельзя, что свято и что кощунственно, с абсолютным характером казни? Исходить из того, что мы живем здесь и сейчас и, значит, наши представления абсолютны? Но можем ли мы сегодня, в нашем меняющемся мире, быть в этом уверены?

Глава 4 Жизнь человека в России

Георг Мориц Ловиц родился в немецком городе Фюрте. Сначала он работал в ювелирной мастерской, но стремился к занятиям наукой, изучал математику и физику, увлекся составлением карт, стал картографом в Нюрнберге, потом наблюдал солнечное затмение и решил заняться астрономией. Он написал много научных исследований, в частности «Краткое описание двух астрономических карт Солнца» и еще одно, с трогательным – и очень характерным для XVIII века – названием «О пользе высшей математики в общей жизни».

В 1767 году, в эпоху правления Екатерины II, Ловиц был приглашен в Санкт-Петербургскую академию наук. Здесь он занимался прежде всего астрономией. В те годы весь ученый мир волновала возможность наблюдать редкое, но очень важное для астрономов явление – прохождение Венеры по диску Солнца. Ловиц совершил несколько путешествий по южным землям, входившим в состав Российской империи, а для того, чтобы увидеть, как крошечная Венера проходит вдоль Солнца, добрался аж до города Гурьева – сегодня это Атырау в Казахстане. Прохождение Венеры он также описал в научной книге.

Прошло еще несколько лет, и Ловиц вместе с другим астрономом, Петром Иноходцевым, отправился в очередное путешествие – на сей раз в низовья Волги, где они должны были нанести на карту точные координаты различных населенных пунктов и собрать сведения, необходимые для строительства канала между Волгой и Доном.

Увы, это был 1774 год – как раз то время, когда здешние земли оказались охвачены восстанием Пугачева. Пушкин в своей «Истории Пугачева» так рассказывает о смерти Ловица: «Пугачев бежал по берегу Волги. Тут он встретил астронома Ловица и спросил, что он за человек. Услыша, что Ловиц наблюдал течение светил небесных, он велел его повесить поближе к звездам. Адъюнкт Иноходцев, бывший тут же, успел убежать».

Пушкину, обладавшему невероятным чутьем историка, конечно, видна была вся многослойная трагическая ирония ситуации: Ловиц – носитель просвещенного начала, ученый, убит просто так, из-за своего немецкого платья и акцента, которые в глазах повстанцев сразу делали его врагом, принадлежащим к ненавистному миру власть имущих. Через год будет казнен и сам Пугачев. К этому можно добавить также, что ученые собирали данные для строительства Волго-Донского канала, который пытался провести еще молодой Петр I – и не смог, хотя и угробил на постройке немало жизней. Канал проведут только в ХХ веке – его строили с 1948 по 1952 год, в основном силами пленных немцев и других заключенных.

Перед нами как будто бы яркий пример того, что значила в России жизнь человека. Наблюдаешь за звездами? Вот мы тебя поближе к ним и повесим… Все как всегда – что при Петре, что при Екатерине, что при Сталине. Неужели никогда ничего не менялось?

Первого марта 1881 года в России было совершено ужасающее, невероятное преступление. Члены партии «Народная воля», которые за два года до этого заочно приговорили к смерти Александра II и совершили уже несколько покушений на его жизнь, наконец добились своего. Царя, ехавшего по набережной Екатерининского канала, поджидали несколько бомбистов. Все было продумано идеально – в отсутствии организаторских умений народовольцев вряд ли можно упрекнуть. Софья Перовская расставила на дороге нескольких человек, и первым должен был бросать бомбу тот, кто стоял в середине, – таким образом, если бы от нее царь не пострадал (как и произошло), то, независимо от того, в какую сторону он поехал бы дальше, его ждали другие «метальщики». Первый снаряд, брошенный Николаем Рысаковым, разрушил карету, ранил нескольких человек из охраны и прохожих, но царь остался невредим. Несмотря на уговоры, он не уехал сразу во дворец, а прошел несколько шагов по набережной – тут к нему приблизился франтовато одетый молодой человек, державший в руках небольшой пакет. Это был еще один террорист, Игнатий Гриневицкий. Несколько секунд они смотрели друг на друга – царь, наверное, все понял. А затем Гриневицкий швырнул бомбу между ними – раздался взрыв.