Право на жизнь (СИ)

— Капитан отряда Изумрудной Рыси. Мы готовы сдаться при условии, что нам позволят сохранить не только жизнь, но и знамёна.

Андрей сразу же про себя отметил: про оружие и амулеты собеседник не упомянул. Но зато сразу обозначил: гвенъя готовы капитулировать не рабами, а пленными с возможностью выкупа.

— Прошу подождать, — Андрей запнулся, переводя тридцать минут в непривычные для него меры языка нэрлих, — примерно три клепсидры. Я свяжусь со своим командованием. Ваши условия несколько выходят за пределы того, что я имею право решать на месте.

Полтора часа спустя капитан Рысей в сопровождении отряда Андрея двигался к лагерю гвенъя.

— Почему? — поинтересовался Северин, всё-таки решившись по дороге спросить. — Остальные ваши товарищи предпочитали сражаться, пока не погибнут.

— Очень просто, — в ответе прозвучала грусть. — Я и лорд Херебард с самого начала были против этой чисто политической войны. Но подчинились королевскому приказу. Я ещё в первые дни предлагал отступать, отказались мы и жечь поля. Зачем? Это не наша война, это чужая земля. Вы — достойный враг, и я не вижу смысла губить своих солдат ради мести за поражение, как сделал это капитан Далваха. К тому же народ, который так яростно и беззаветно защищает свою свободу, я предпочитаю числить если не в друзьях, то хотя бы не среди врагов.

Первые несколько дней для Стражей ничего не изменилось. Хозяева даже не поторопились разоружать врага. Лишь капитан Рысей дважды уезжал с утра и до вечера. Однажды вернулся в сопровождении группы землян. Старшим был тёмно-русый плотный фигурой мужчина — насколько Шоннах разбиралась в местной иерархии, почему-то со знаками различия всего лишь старшего сотника. Или как его здесь называли — майора. Хотя рядом стояли и явно ему подчинялись два полковника. Непонятный майор выслушал от каждого из Стражей слова капитуляции и обещание не сражаться с людьми. Потом коротко о чём-то ещё раз переговорил с капитаном Рысей.

Дальше прозвучало:

— Походной колонной за мной.

Три часа спустя Стражи вышли к дороге, где стояли незнакомые самодвижущиеся повозки. Солдаты погрузились, их наглухо закрыли, и повозки непривычно мягко тронулись. Окон не было, и ни единой щели тоже, но внутреннее чувство времени подсказало — ехали почти полдня. Когда караван встал, всех выпустили наружу. Оказалось, что они прибыли в лагерь, куда и поселят пленных. Огороженная глухим высоким забором территория с парой десятков непривычно высоких пятиэтажных зданий, часть из которых была заперта. Остальные оказались столовой и жилыми корпусами, причём каждому Стражу выделили по комнате. Только здесь собрали оружие и амулеты. Но не кучей как трофей — а записали, что и у кого взято, пообещали вернуть перед отправкой домой… Шоннах восхитилась дипломатическим искусством капитана Изумрудных Рысей. В таких невыгодных условиях выторговать настолько почётную сдачу.

Медведи и Олени тоже сохранили знамёна, так что теперь поселились отдельно. Обедать, впрочем, всё равно пошли все вместе. А когда, сытые, вышли на улицу, один из бойцов потянулся и довольно сказал:

— Не деликатес, но вкусно. Очень. И это они так пленных содержат. Странные люди.

Шоннах рассмеялась.

— Да как себя, так и нас кормят. Это с непривычки всё необычным и вкусным кажется. Сколько раз такое видела по посольствам.

— Ну… Верю на слово. Из бывших посольских кроме тебя тут никого.

Шоннах кивнула… на мгновение показалось, что кто-то очень пристально посмотрел ей в спину.

Хорошая жизнь длилась недели две. И закончилась, когда утром очередного дня внутрь охраняемого периметра въехало несколько повозок — автомобилей модели автобус — из которых выбрались около сотни попавших в плен Стражей. Они резко отличались от тех, кто остался с Изумрудной Рысью. С поникшими плечами, ноги переставляли шаркающей походкой, в глазах лишь пепел поражения. Шоннах заметила сослуживца из своего отряда, радостно шагнула навстречу. Хоть кто-то уцелел!.. И споткнулась, ударившись о полный ненависти взгляд.

— Хорошо выглядишь, Лиса. Предательница.

— Какого? Сдурел?

— Молчала бы. Я смотрю, вовремя продалась Рысям? Полозы остались без хорошего мага, и потому Далваху повесили. Твоего. Капитана. Как безродного разбойника. За каких-то там сопляков. Благородного. Капитана Зелёной стражи.

Мужчина сжал кулаки, шагнул вперёд, явно собираясь ударить. И наверное получилось бы, от услышанного в голове у девушки поднялись непонятный туман и звон. Не вязалось подобное бессмысленное, оскорбительное убийство с образом здешних людей, сложившимся у Шоннах. Но тут бывший полоз заметил пристально наблюдавших за безобразной сценой охранников. Испуганно вжал голову в плечи, ещё раз облил Шоннах презрением, развернулся и ушёл.